— Мои лакеи наверняка разинут рты от удивления, — возмутился Себастиан. — Не говоря уже о том, что кто-нибудь может вас случайно узнать. — Мысль, что Прюденс будет разгуливать в мужской одежде, привела его в негодование.
Прюденс нахмурилась:
— А мне кажется, неплохая идея, милорд. После завтрака непременно спущусь вниз и присмотрю себе какую-нибудь ливрею.
Услышав о ее намерении, Себастиан, позабыв про всякую дипломатию, пустил в ход угрозы:
— Если вы это сделаете, мадам, обещаю вам, что не пойду с вами сегодня на бал к Арлингтонам.
— Себастиан, не надо… — В глазах Прюденс вспыхнуло отчаяние. — Вы непременно должны быть там. Мне сказали, что на бал придут ваши родственники, включая тетушку и кузена Джереми.
— Тогда тем более мне там делать нечего. Впрочем, ничуть не удивлюсь, если леди Арлингтон специально устраивает этот чертов бал, чтобы светское общество насладилось скандалом.
— Что вы, Себастиан, этого быть не может! Она просто старается проявить вежливость.
— Дорогая моя, хотя вы и умная женщина, но временами бываете поразительно наивной.
— Бал у Арлингтонов — первый вечер, на котором все члены вашей семьи соберутся вместе. И если вы там не появитесь, то унизите Флитвудов в глазах высшего общества.
Себастиана начал забавлять их разговор.
— И вы полагаете, я буду очень переживать?
— Зачем вы все усложняете, милорд? Вы же прекрасно знаете, что, если не поедете на бал, все подумают, что в вашей семье идет непримиримая война.
— Но она действительно идет, Денси. — Себастиан отложил нож и вилку и облокотился на стол. — И вам не следовало бы забывать, на чьей вы стороне. Более того, на мой взгляд, вам глупо выступать в роли миротворца. Я не хочу иметь с Флитвудами никаких дел. Это окончательно и бесповоротно.
— Право, Себастиан…
— Довольно. — Заняв непримиримую позицию, Себастиан не намерен был отступать, иначе Прюденс тут же почувствует его слабину. — Так что, если хотите, чтобы мы отправились на бал к Арлингтонам, лучше забудьте о том, чтобы переодеваться в лакейскую ливрею.
— Послушайте, Эйнджелстоун. Не думайте, что, если мы женаты, вы вольны распоряжаться и бросаться угрозами, как все обыкновенные мужья.
Он лукаво улыбнулся ей:
— А вы что, считаете меня необыкновенным мужем?
— Конечно. — Прюденс развернула салфетку и с решительным видом положила ее рядом с тарелкой. — Наш союз основывается на партнерстве. Если вы помните, мы два человека, соединенные взаимными интересами.
— Я прекрасно помню условия нашей сделки. — Себастиан поднялся.
Прюденс настороженно смотрела, как он направляется к ней.
— Себастиан?
Он ничего не сказал. Подойдя к другому концу стола, он наклонился и крепко поцеловал Прюденс прямо в губы. Они пахли восхитительно! Внезапно он почувствовал острое желание заняться с ней любовью тут же, на столе. Останавливало его только то, что в комнату в любую минуту мог войти Флауэрс.
— Как вы уже сказали, наш союз основан на взаимных интересах. — Он снова легонько коснулся губами ее губ и почувствовал, что она ответила на его поцелуй. — И некоторые из них особенно ярко проявились прошлой ночью. Жду продолжения сегодня.
Прюденс подозрительно посмотрела на него сквозь стекла очков:
— Не думайте, что меня можно этим взять, Эйнджелстоун.
— А чем же? Может, этим? — Он куснул ее за мочку уха и провел рукой по милой кружевной косынке, украшавшей корсаж ее скромного коричневого в белую полоску домашнего платьица.
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, сэр.
— Неужели? — Он положил руку ей на грудь и почувствовал, что Прюденс отвечает на его ласку. Щеки ее порозовели, взгляд только что строгих глаз затуманился.
— Уходите прочь! — пробормотала она. — И не забудьте, что сегодня мы отправляемся на бал, иначе я вам никогда не прощу.
Теперь, когда он сидел с Гарриком в своем клубе и наливал себе еще одну чашку кофе, утренняя сценка всплыла в памяти, и Себастиан улыбнулся.
Отпив кофе, он вдруг подумал о том, что Прюденс теперь всегда будет сидеть напротив него за завтраком — каждое утро до конца жизни. Интересно, как он раньше мог жить без нее?
Гаррик просматривал объявления в своей газете.
— Надо заявиться отсюда к Таттерсоллзу, посмотреть, что у них есть. Не предложат ли хорошую скаковую лошадь… — Он оторвался от газеты. — А ты чем займешься?
— Есть кое-какие делишки.
— Ага! Этот тон мне знаком, — усмехнулся Гаррик. — Обычно он у тебя появляется, когда ты занимаешься очередным расследованием. Только не говори мне, что тебе уже наскучила семейная жизнь и ты ищешь старых развлечений.
— Уверяю тебя, моя семейная жизнь может быть какой угодно, только не скучной. Но я не забросил свое хобби.
— Понятно. — Гаррик с любопытством взглянул на него. — А твоя жена знает, как ты развлекаешься?
— Да.
— И не возражает?
— Ничуть, — ответил Себастиан. Гаррик хмыкнул:
— Поздравляю тебя, Эйнджелстоун. Похоже, ты женился на единственной женщине во всей Англии, которая в состоянии тебя понять.
— Я в этом уверен.
Одно только беспокоило Себастиана — что Прюденс не настолько удовлетворена, как он.
Он убеждал себя, что дело сделано — Прюденс теперь принадлежит ему. Он имеет на нее права по закону. Они супруги, и теперь спальня у них тоже общая. Кроме того, Прюденс отдавалась ему с такой страстью, которая могла бы заставить его забыть все сомнения.
Но иногда Себастиан ловил на себе ее странно задумчивый взгляд, от которого ему становилось немного не по себе. Он никак не мог забыть слов, которые она произнесла той ночью в замке Келинга.
«Некоторые люди сказали бы, что в ваш список неплохо было бы вписать любовь».
Прюденс, обладая острым умом и поразительной логикой, прежде всего оставалась женщиной. Себастиан подозревал, что к замужеству она относится с присущей женщинам долей романтизма. И ей хотелось выйти замуж по любви.
Он прекрасно понимал, что намеренно принудил Прюденс к поспешному замужеству. Сделал это, используя все имеющиеся в его распоряжении средства. И оправдывал свою тактику стремительного натиска, убеждая себя же, что она будет с ним счастлива.
Она была достаточно умна и не настолько юна, чтобы думать, будто чувства, которые она испытывала к Андербрику, незыблемые и сильные. Как бы там ни было, этот напыщенный осел обманул ее любовь. Она никогда не сможет ему больше доверять. И она это прекрасно знала.
В четыре часа дня Себастиан все еще размышлял над неожиданными казусами, которые преподнесла ему женитьба. Однако большая часть времени была занята мыслями о проблемах, требующих безотлагательного решения.
