всегда сияющее лицо.
Нам было грустно наблюдать за этой картиной, но и сделать ничего мы не могли.
Герцог Йоллер мерно покачивался в кресле качалке у окна. Он всегда любил смотреть на падающие за окном снежинки, в поисках сакрального смысла этого танца.
Мы уселись за стол. Было не так много времени на тишину и покой. Пройдет всего пара часов и проснётся для кормления наш с Эваном маленький сын — Рик.
— Поднимем бокалы за наступающий год! — объявил глава нашего рода, герцог Йоган Йоллер.
Несмотря на то, что Йоган сильно сдал, он все еще оставался достаточно бодр.
Мы встали и чокнулись бокалами. Раздался звон.
Атмосфера праздника и семейности — то, за что мы боролись и то, что теперь неотъемлемая часть нас самих.
— Я люблю тебя, — шепнул на ухо Эван, нежно целуя в щеку. Румянец окрасил моб кожу и я смущенно отвела глаза в сторону. — Неужели даже спорить не будешь?
Осторожно шлепнув его по коленке, так чтоб никто из присутствующих за столом не заметил маневра, я прильнула к его плечу.
— Не в этот раз. Но стоит поспорить, кто еще из нас сильнее любит.
— Разве есть разница?
— Если любовь взаимная, то нет того, кто любит сильнее, а кто слабее, — рассмеявшись заметил дед. От него никогда не укрывалась ни одна шалость, что уж говорить, повзрослев мы все так же были для него словно открытая книга.
— Тогда выпьем за взаимную любовь. Пусть она будет вечным светом, который никогда не оставляет нас, что бы ни случилось, — муж поднялся и отвесил мне шутовской поклон.
Где-то вдалеке послышались взрывы. Это были праздничные салюты в деревне, которые организовал Эван для жителей.
Я в ужасе прикрыла глаза. Теперь-то уж точно проснется Рик и не даст нам скучать до самого утра.
Алва резко вскочила и бросилась к окну. Отодвинув тяжелую штору, она распахнула его, впуская ветер и хоровод снежинок.
— Это он!
Впервые за долгое время мы увидели ее в таком запале.
— Кто? — Йоган поднялся и подошел к девушке, обнимая ее за плечи.
— Олей.
Мы переглянулись, а с улицы донесся волчий вой.
Конец
