надо песен, я все же капитан госбезопасности и что-то понимаю в этих делах. Так что как прибыли, так и валите из Союза, черт с вами. Но Борьку не пущу, чтобы у тебя, девонька, даже мыслей таких не было — Лея вздрогнула. — Давайте, время не теряйте, все, уходите.
— А если нет?
— Ну на «нет» у меня есть очень весомый аргумент! — капитан показал длинный черный пистолет, который как-то ловко вытащил из-за пазухи, казалось, не расстегнув телогрейки. — Новая отечественная разработка! Тяжелый зараза, но целых 20 патронов в обойме и бьет — загляденье! Даже очередями, представляешь, майор? Сразу предупреждаю: сюрпризов не люблю, мужчина я нервный, работа такая. Поэтому прошу без фокусов, без долгих споров и разговоров отправляться в обратный путь. До скольки сосчитать, прежде, чем я начну психовать? — весело осведомился он.
— Да хоть до одного! — спокойно сказал Ашер. — Ты понимаешь, что пока мы сейчас тут с тобой стоим и соревнуемся, кто кого переговорит, Сашко может уже студентов убивает? Так что теперь я буду демонстрировать широту души («А его русский заметно улучшился! — отметила Лея. — Или он просто раньше придуривался и не показывал, что говорит отменно? Скорее всего!»). Поэтому предлагаю, раз уж твой Борис его опознал, молодых наших и в самом деле отправить обратно. Они же нам не нужны уже, правда? А мы с тобой двинем злодеям наперерез. Один ты не справишься.
— Да с чего вдруг студентов-то убивать-то?! — расхохотался кгбшник. — Вот вы, евреи, перестраховщики! Один восьмерых? И зачем?
— С чего ты решил, что он один? Только что к нему ушел посланец с золотом…
— Врешь! — Смирнов резко посерьезнел.
— С какой стати мне врать? А там, глядишь, и еще кто из дружков подтянется. Так что не один он.
— Да, — протянул капитан. — Тут бывших власовцев много. Это правда. Может, кого из бывших увидел, не исключено.
— Ты воевал? — спросил майор.
— Не пришлось, опоздал, — мрачно ответил Николай. — Я ж с 27-го года, когда призвался, считай, все кончилось уже.
— А я с 28-го, — хмыкнул Ашер. — И успел повоевать.
— Партизанил что ли?
— Вроде того.
— А, ну там у вас тоже заваруха была недавно…
— И давно тоже была. У нас их было, есть и будет, к сожалению. Но я и на мировую успел. Попартизанил. Так что, как ни крути, а опыта у меня больше твоего, думаю.
— Ну это как сказать?! — обиделся кгбшник. — Я тоже не в кабинете на попе сижу.
— Неважно. Просто мы с тобой сейчас теряем драгоценное время, если прямо сейчас выйдем, только к ночи там будем, если не к утру, а это значит — можем не успеть.
— Да на хрена ему их убивать-то? Свалит по-тихому в лучшем случае.
Ашер внимательно посмотрел на Николая. Лея и Борис переминались, смотрели то на одного, то на другого, молчали. Да и что можно было сказать? Постепенно пробирал холод, стояли ж на месте, не двигались. Лея чувствовала, что сейчас у нее застучат зубы, но пока сдерживалась.
— Ты придуриваешься, что ли? Вас чему там учат?!
— Нормально учат.
— Головой думай: ушли из города девять студентов и один взрослый инструктор турбазы, а вернутся девять. Это если они не кинутся на его поиски. Оно ему надо? А если не кинутся — что они расскажут, куда делся десятый?
— Восемь вернутся.
— Что? Почему восемь?
— Один заболел, уже уехал.
— Ну тем более. Так что они ответят? Что один исчез в неизвестном направлении? А вы его не искали? — спросят их твои коллеги. — Как вы могли бросить товарища в беде, одного? А вдруг он заблудился? Надо немедленно поисковую операцию, спасать человека! И в результате его красиво берут с золотишком. Или нет. Ты же Сашко изучил уже? У нас это называется «профайл»…
— Почему?
— От английского profile — что-то вроде психологического портрета, такой историко-биографический очерк, модель поведения. Кулик — злой, жестокий, необыкновенно хитрый и коварный враг. Я думаю, расчет у него такой: вместе с дружками перебить студентов, изуродовать, чтобы сложнее было идентифицировать, может подкинуть вместо себя девятый труп. И уйти. Да ты пистолетик-то свой, который очередями — спрячь, хватит, наигрался уже! Туристов хватятся дней через десять, когда они по плану должны вернуться. Пока организуют поиски, пока найдут трупы, пока разберутся что к чему — он уже в Турции будет.
— Почему в Турции?
— Ну в Иране, Афганистане, на Северном полюсе — какая разница? Далеко, в общем. И с золотом, понимаешь? А мы с тобой теряем драгоценное время!
Смирнов задумался. Лея с Борисом тоже замерли, ожидая решения. Наконец, кгбшник тряхнул головой:
— Вообще-то звучит логично. Но если он там с дружками, может, нам парня-то с собой взять?
Ашер пожал плечами.
— Лею одну отпускать нельзя. Заблудится. Ты по азимуту умеешь ходить? — обратился он к Борису. Тот отрицательно помотал головой. — И как вы собирались этого скота ловить — уму непостижимо. Один мыслить не умеет, за пистолет хватается, второй вообще ни хрена не может!
— Ну ты поосторожнее! Выбирай выражения! Я может кое-чего побольше твоего умею! — ощетинился Смирнов. Борис тоже обиделся.
— Да ладно тебе, обиделся он! — отмахнулся Ашер. — Короче так: Лея! Свои лыжи отдаешь товарищу капитану — это прозвучало с издевкой, но Николай решил не обижаться. — Мы с ним рванем вперед, чтобы времени не терять. Вы — за нами. Борис! За сестру головой отвечаешь! Идете по лыжне этого… черт где она, натоптали уже тут… А, вон! В общем, по ней, старайтесь не отставать. А, все равно отстанете, — махнул он рукой. — Через десяток километров будет летний чум манси, он, конечно, без шкур, но при желании там можно нарубить лапника, закопаться в снег и переночевать, если до темноты не успеете нас догнать. Не комфортно, конечно, ну ничего, зато брат и сестра наконец-то вместе. Ну, хватит, погнали! Отстаем мы капитально… Эх, поздно вышли, да еще тут кучу времени потеряли.
И откуда он все это знал?!
ЯНВАРЬ-ФЕВРАЛЬ 1959, СЕВЕРНЫЙ УРАЛ, ВЕРХОВЬЯ РЕКИ АУСПИИ — СКЛОН ГОРЫ ХОЛАТ-СЯХЫЛ
Этот поход выдался тяжелым, да и спали накануне совсем мало — флиртовали, спорили, пели песни, но и теперь заснуть Зоя все равно долго не могла. Сначала ответственно записала все события в дневник — ей же поручили вести летопись похода! Потом долго ворочалась, вспоминая поселок лесорубов, прошедшую ночь, наглый взгляд этого алкоголика, как его — Борис, кажется — который так на нее смотрел, что внизу живота становилось тепло. Нет, понятно, что с этим уродом у нее ничего быть не могло, просто соскучилась по
