за стол.
— Я серьезно, — его товарищ отпивает из пузатого бокала. — Она не нужна тебе живой.
Я вздрагиваю от того, что так цинично и прямолинейно кто-то говорит о моей жизни прямо передо мной. Словно меня вообще нет в комнате. Словно я вещь, мусор!
— А я смогу скрасить ее одинокие вечера, — голос парня становится хриплым. Его похотливый взгляд проходится по моему телу, заставляя мой желудок скрутится в узел. Тошнота тут же подкатывает к горлу.
— Ты ебанулся? А если она сбежит? — Эдик залпом выпивает свой бокал.
— Не сбежит, — парень откидывается на спинке и продолжает оценивающе меня разглядывать. В темных глазах разливается жадная, неприкрытая похоть с вкраплениями жестокости. — От меня еще ни одна не сбегала.
Сердце замирает в груди от его слов.
— А потом? — Эдик хватается руками за край стола и заинтересованно пялится на друга.
— А потом… когда я наиграюсь с ней, она уже никому ничего не сможет рассказать, — тонкие губы складываются в злую ядовитую усмешку.
В небольшой комнате под самой крышей, со скошенными стенами раздается безумный смех двух ебанутых садистов.
Закрываю глаза. Боже… Боже, помоги мне.
— Нет, — неожиданно прервав смех, отрезает Эдик. — По крайней мере не сейчас.
— Почему?
— Она мне должна! По херу, что она собиралась бежать сегодня! Слышишь, сучка? Завтра по плану мы идем в загс подавать заявление! И твой ебарь раскошелится!
— Не выйдет, — грустно улыбаюсь в ответ. — Он знает, что я самозванка…
— Да? — Эдик хмурится. Но тут же его глаза разгораются азартным блеском. — Если он не сдал тебя в ментовку, значит, рассчитывал на что-то..
Он довольно потирает руки.
— Или он решил оставить тебя себе и трахать во всех позах, — его мерзкий смех режет по оголенным нервам. — Или он не хотел скандала и прибил бы тебя по-тихому сам…
От его слов становится не по себе. Эдик, ты даже не представляешь, как близок к истине! И я сама даже не уверена, какой из вариантов белее вероятный.
— В таком случает он заплатит, сколько я захочу…
— Ты ошибаешься…
— Заткнись! Заткнись! — Эдик взрывается. Его кулак врезается в стену рядом с моим лицом.
Я вздрагиваю от неожиданности. Но не от страха. Сердце в груди тяжело бьется.
Я уже поняла, что меня не ждет ничего хорошего. Паника потихоньку уступила место холодному отчаянью.
Они больные психопаты, но они не стоят моего страха.
Эдик и его друг жалки. Два зарвавшихся папенькиных сынка. Стоит один раз посмотреть на них, чтобы понять, что они представляют из себя. Модные стрижки, аккуратный маникюр, подкачанные тела и папина платиновая карта в кармане. Ни мозгов, ни жалости, ни сострадания.
— Где твой телефон? — Эдик бросается к моим разбросанным по полу вещам. — Звони ему!
— Я выкинула симку, — улыбаюсь онемевшими губами.
— Ты ебанутая! Блядь! — Эдик находит мой телефон и пытается его включить, но все бесполезно.
— Диктуй номер! — безэмоциональный голос второго парня заставляет холодный пот заструиться вдоль позвоночника.
— Я не помню, — отвечаю честно.
— Тебе пиздец!
— Я не поняла, почему она еще жива?
От рассерженного женского голоса парни подскакивают.
Не могу поверить, я узнаю этот голос! Вот только сейчас в нем сквозит раздражение и презрение.
В дверном проеме, выступив из тени, появляется высокая женская фигура.
Не может быть! Как она может быть связана с двумя психованными мажорами?
Радует то, что мое первое впечатление о ней было верным…
Глава 25. Дмитрий
«Лживая тварь, я выбью из тебя признание» — проносится в голове.
Ладони сильнее сжимают руль. Злость кипит внутри, бурля и заполняя каждую клеточку моего тела ненавистью.
Но стоит только подумать о ее длинных волосах, бархатистой коже и… черт, обнаженной груди, как член тут же каменеет в штанах.
Резко давлю на тормоз и без поворотника перестраиваюсь в правый ряд. Позади сигналят другие авто. Но мне плевать.
Тяжело дышу. Надо перестать о ней думать!
Что понадобилось Максу от меня сейчас?
Практически на автомате пролетаю дорогу до управления. Бросаю машину на стоянке и взбегаю по ступеням.
— Что случилось? — резко распахиваю дверь кабинета своего друга и по совместительству зама.
— Есть новости, — он отводит взгляд от компа, но практически тут же продолжает что-то печатать.
— Какие, блядь, новости? Что такого могло случиться, что ты вырвал меня? — в пару шагов оказываюсь около его стола и, уперевшись ладонями в столешницу, нависаю сверху.
— Это реально важно, Дим. Сядь! — практически рявкает на меня друг. — Мне нужна еще пара минут.
Так он со мной никогда не говорил. Значит реально что-то важное. Сажусь на кресло напротив него, пододвигаюсь ближе.
Слежу за тем, как Макс резко бьет по клавишам, хмурится, глядя в экран, и снова что-то печатает.
Упираюсь локтями в колени и кладу подбородок на сцепленные ладони.
Делаю глубокий вдох. Отлично, получилось увести мысли в сторону от лживой дряни.
Черт! Черт, черт! И снова «Катя» возвращается. Ее образ из клуба, короткое платье, голые ноги, отсутствие белья, нежная кожа, широко распахнутые глаза и несмелость…
Тогда меня сильно завела ее игра. А сейчас?
Я зол. Нет, я просто в бешенстве, что какая-то ссыкуха меня обвела вокруг пальца.
Образ обнаженной девушки снова всплывает в памяти. Ее вздохи, нежные поглаживания, жадные поцелуи, которые пытались повторить мои собственные, словно она училась целоваться…
Член снова напрягается, каменеет, заставляя болезненно напрячься низ живота.
Как так могло случиться, что мне в одно мгновение захотелось сделать ее своей навсегда. Спрятать от всех и трахать, пока она не потеряет сознание от оргазмов. А как она дрожала в моих руках…
Прикусываю губу и до боли сжимаю кулаки.
Хватит! Сучке этого и надо!
Лгунья и воровка! Я разберусь с тобой! И выкину как тряпку из своей жизни.
Вот только врать себе бесполезно, она меня зацепила. Не знаю чем, и уже не узнаю.
— Держи, — возвращает меня в реальность голос друга. Макс бросает мне на колени старые картонные папки. Когда-то давным-давно мы в такие подшивали дела.
Две серые, покрытые пятнами и пропахшие плесенью папки. Раскрываю одну и удивленно приподнимаю бровь.
Мне в руки выпадает несколько фотографий. На каждой изображены две девчонки. Одна из них «Катя». Вторая пухленькая брюнетка с озорными глазами.
Я поднимаю вопросительный взгляд на Макса.
— Читай, — бросает он и откидывается на кресле.
«Личное дело Екатерины Невзоровой. Находилась в детском приюте №…»
Так, это не интересно…
«Росла здоровым ребенком…»
Не интересно…
«Учеба ей давалась с трудом. Неусидчивая, нетерпеливая, склонна к проказам и выходкам…»
Усмехаюсь, это уже похоже на нее.
«Дружит
