Князь повернулся лицом к Оливии и, таким образом, оказался спиной к Гарри.
— Один из моих предков был большим поэтом и философом. Это был князь Антиох Дмитриевич Кантемир.
Гарри стало интересно. Среди тех, кто был знаком с русской культурой, князь Кантемир был достаточно известен.
— А недавно я перечитал все басни Ивана Крылова, — добавил князь. — Каждый образованный русский должен их знать.
— У нас тоже есть такие писатели, — сказала Оливия. — Например, Шекспир. Все читают Шекспира. Я полагаю, было бы даже непатриотично не читать этого писателя.
Князь пожал плечами, видимо, выражая этим жестом свое мнение о Шекспире.
— Вы читаете Шекспира, ваша светлость? — спросила Оливия.
— Я прочитал кое-что на французском. Но я предпочитаю читать по-русски. Наша литература гораздо более глубокая и разнообразная, чем ваша.
— Я читал «Бедную Лизу», — сказал Гарри, хотя знал, что не должен открывать рот. Но князь казался ему таким надутым индюком. Было трудно удержаться и не выпустить из него воздух.
Князь Алексей обернулся к Гарри с нескрываемым удивлением:
— Я не знал, что «Бедная Лиза» переведена на английский.
Гарри тоже этого не знал. Он прочел эту книгу много лет назад. Сказав об этом, он сделал ошибку.
— По-моему, мне пришла в голову именно эта книга. Ее автор… о, не могу вспомнить… его фамилия начинается на «К». Вроде Кармазанов?
— Карамзин, — бросил князь. — Николай Карамзин.
— Точно. Бедную крестьянскую девушку обесчестил дворянин, не так ли?
Князь коротко кивнул.
— Значит, кто-то все же перевел эту книгу, — пожал плечами Гарри.
— Возможно, мне удастся разыскать экземпляр этой книги. Будет полезно прочитать ее. Я имею в виду пользу для моего английского.
— Это известная книга? — спросила Оливия. — Если мы найдем ее на английском, я бы тоже хотела ее прочитать.
Гарри взглянул на Оливию с сомнением. Сейчас это была та же женщина, которая заявила, что ей не нравятся ни «Генрих Пятый», ни «Мисс Баттеруорт и безумный барон».
После короткой паузы беседа возобновилась.
— Как раз перед вашим приходом, сэр Гарри, — сказала Оливия, — я распорядилась, чтобы принесли чай. Вы к нам присоединитесь?
— С превеликим удовольствием, — сказал Гарри и, сев в кресло напротив князя, непринужденно ему улыбнулся.
— Должна признаться, — заявила Оливия, — что мне трудно даются языки. Моя гувернантка отчаялась научить меня французскому. Я просто восхищаюсь теми, кто владеет иностранным языком. Ваш английский просто превосходен, ваша светлость.
Кивком князь милостиво принял комплимент.
— Князь Алексей говорит также по-французски, — сказала Оливия, обращаясь к Гарри.
— Я тоже, — ответил он, поскольку не видел причины скрывать это. Князь может допустить промах, говоря по-русски, но во французском он никогда такого не сделает — в Лондоне слишком много людей, говорящих по-французски. Кроме того, Гарри столько лет провел на континенте, что было бы странно, если бы он не выучился этому языку.
— Я этого не знала, — сказала Оливия. — Вы могли бы побеседовать друг с другом. Хотя… лучше уж нет. — Она улыбнулась. — Мне станет неловко, если я не смогу принять участие в вашей беседе.
— Я сомневаюсь, что мои знания могут соперничать с вашими, ваша светлость, — солгал Гарри.
Снова пауза, и опять Оливия приняла удар на себя.
— Не могли бы вы сказать нам что-нибудь по-русски, ваша светлость?.. Я не уверена, слышала ли я когда-либо русскую речь. А вы, сэр Гарри?
— Думаю, я слышал, — пробормотал Гарри.
— О разумеется. Вы же долго служили на континенте. Там вы могли слышать речь на многих языках.
Гарри вежливо кивнул, но она уже обратилась к князю:
— Скажите что-нибудь. Я узнаю французский, хотя вряд ли что-либо пойму. Но русский — я не имею ни малейшего представления о том, как он звучит. Он похож на немецкий?
— Нет, — ответил по-русски князь.
— Ньет. О, это, должно быть, означает «нет»? — просияла Оливия.
— Да.
— Скажите что-нибудь еще, — настаивала она. — По односложным словам нельзя понять ритм языка.
— Хорошо. Дайте подумать…
Они терпеливо ждали, пока он что-либо надумает.
А когда он заговорил, Гарри решил, что в его жизни еще не было случая, чтобы он так ненавидел другое человеческое существо, как этого русского князя.
— Что вы сказали? — спросила Оливия.
— Только то, что вы прекраснее океанов, неба и тумана.
— Как поэтично, — пробормотала Оливия.
Она не знала, к счастью, какие гнусные слова произнес князь: «Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не попросишь пощады».
Гарри боялся заговорить, чтобы не выдать себя.
— Скажите что-нибудь еще, — попросила Оливия.
— В голову не приходит ничего более… как это у вас говорится?
«Оскорбительного», — подумал Гарри.
— Изысканного, — закончил князь, весьма довольный выбором слова. — Достойного вас.
Гарри кашлянул, будто подавился. Оливия в панике посмотрела на него, но он только мог ответить ей удивленным взглядом. Ни один нормальный человек не мог бы спокойно услышать такое.
— А вот и чай, — облегченно вздохнула Оливия. — Мэри, принеси еще одну чашку. Сэр Гарри решил к нам присоединиться.
Когда Мэри, поставив поднос, ушла за чашкой, Оливия взглянула на Гарри и сказала:
— Вы не возражаете, если я начну разливать?
— Конечно, нет, — ответил Гарри, заметив, что князь рассматривает его с самодовольной улыбкой.
Гарри не смог удержаться и ответил ему такой же, считая, что это укрепит князя во мнении, что он всего лишь ревнивый поклонник Оливии. Неужели князь подумал, что, наливая ему чай до того, как Гарри принесли чашку, Оливия решила показать, что отдает ему предпочтение?
— Вам нравится наш английский чай, ваша светлость? — спросила Оливия. — Хотя я полагаю, что на самом деле он не английский. Но мы сделали его своим.
— Я считаю, что это весьма приятная традиция.
— Молоко?
— Пожалуйста.
— Сахар?
— Да.
Размешивая сахар, она сказала:
— Сэр Гарри недавно рассказал мне, что когда он служил в армии, ему больше всего не хватало чая.
— Вот как?
Гарри не понял, к кому относилась реплика князя, но все же решил ответить:
