свойствах? Тем более, что творя яблоко, Александр точно представлял, что он творит. Размышления и досада утомили его и срубили с ног. Он решил, что завтра обязательно во всем разберется.
Глава 10
Утро в этой части пляжа было красивым. Возможно, потому что утро – это почти всегда красиво. А может, потому что над городом, который был восточнее, клубились дымы производства и стояли корабли. Они красили небо алым, растворяя солнце в пугливо-дрожащих вязких волнах. Еще голосили чайки, но их обычно не слышат. По крайней мере те, кто здесь родились и жили.
Проснувшись, Александр стал вспоминать детали вчерашнего дня. Вроде бы головой не бился и с ума не сходил. На полу огрызок яблока. На стекле грязное пятно. Понятно. Значит, все-таки не сон. Во сне ведь нельзя проснуться? Он попытался представить секиру, и начал ее рисовать. Зачем? Для подтверждения. Она получилась и правда острой. Проверяя, он порезал палец. Настоящая.
Что же не так с яблоком? Он подошел поближе и посмотрел. На месте укуса уже не было серого вещества. Обычный огрызок с окисью железа. Он содрогнулся, вспомнив вчерашнее ощущение. Придется попробовать еще раз. На удивление, яблоко хоть и не было вкусным, но было похоже на яблоко. Странно. Возможно, что-то произошло со временем. Он разрезал плод напополам, и одну из частей полил вином.
Кусок яблока растворялся нехотя, но таял. Таял, неумолимо растекаясь по столу. Страшное зрелище. Уничтожение. В то же время погибло оно не сразу. Не так, как птица. Интересно, ей было больно? Значит, все-таки время. Оно нужно, чтобы то, что должно быть, стало собой. Посмотрим вечером на наше яблочко. А пока ,он вспомнил Марию, скоро мы будем вместе, любимая.
День прошел быстро. Он делал наброски ее портрета. Конечно же, другими красками. Ошибки быть не должно. Он снова думал о ней. Он получил возможность мечтать. Пытаясь вспомнить образ, он подумал о кольце. Нет, его не будет. Он понял, что снова полюбил ее, всем сердцем. Еще не рожденную, но его Марию. Такую, о какой он мечтал всю жизнь.
Попутно одна мысль поразила его своей откровенностью. У него напрочь отсутствовала фантазия. Он мог творить, но, скорее, копировать. Теперь, когда можно создавать что угодно, в его голову не пришло ничего, чего бы ни было в мире. Так стоит ли создавать ее, если она уже есть? Стоит. Ведь он создаст ее такой, какой видит и хочет, и у нее не будет выбора, чтобы стать другой. Она будет любить его, а он ее, и подарит весь мир.
А что будет с той? Пусть живет, как хочет. Если ей нравится другая жизнь, то пожалуйста. Ее никто не заставляет. Просто теперь появится другая, которая подарит ему счастье. Конечно, она будет свободной. Но это он научит ее быть такой.
Последний эксперимент. Он укусил яблоко. Вкусное. Значит, работает. Интересно, а ей вообще можно будет пить вино? Лучше не рисковать, – подумал Александр. Его память находила мельчайшие детали, а рука немного дрожала. Не ошибиться.
Вначале он боялся смотреть, подарив волю воображению, но потом, с педантичностью ремесленника и торжеством бога, он выводил очередные линии. Он вспомнил тот день, когда рисовал ее. Свою прекрасную натурщицу. Он помнил и знал, как выглядит ее тело. Он боготворил ее телесность и воссоздавал с маниакальной точностью.
Краски были непростыми. Они позволяли рисовать, даже не прорисовывая, а просто думая, но в руках художника они творили чудеса. Александр любил свое будущее творение и боялся на нее смотреть. Он не хотел ошибиться, и на мгновение подумал, что то, что с ним происходит – нелепый и странный сон, что скоро он проснется один, и будет коротать свой век в старой бездомной лачуге, потому что дом, из которого уходят мечты, перестает быть домом навсегда..
Глава 11
Дискотека искрила огнями, а биты и басы выдавали ритм. Грохот музыки разрывал сознание и выдворял его наружу. Маша не пила и не ела колес, и не курила. Ее просто прикалывало отдаваться хаотичному танцу, где все вроде бы вместе, а никто никого не знает и даже не слышит. Стотс стост. Вот только напрягают придурки, пытающиеся познакомиться, или скорее снять.
Маша здесь на знакомилась. Она отрывалась. Жирный с пузом попытался потанцевать рядом. Он думает, что классно танцует.. Наивный. «гуляй», – подумала Маша. С тех пор, как она вышла замуж, ее жизнь не изменилась, а супружеское ложе еще ни разу не видело молодую.
Марк был не совсем мужчиной. По крайней мере, не ее мечты. Просто ему понадобилось для работы быть женатым. Больше доверяют что ли, когда человек остепенившийся. Значит, на крючке. Значит, молодой семье причитаются деньги от государства. Маше нужны были финансы. А брак со старым приятелем… это ведь такая штука, сегодня есть, завтра – нет. Жалко что ли?
Она пробовала жизнь на вкус и пыталась уйти от той ее части, которая была ответственна за занудство. Муж работал в каком-то институте, но приносил деньги. Ежемесячный доход за бытие женой. Плюс подарки родственников единовременно. Жизнь одна, почему бы ею не поиграть?
К подруге уже клеились. Но Анька похоже была не против. А что, вон тот, который повыше, даже симпатичный. В ней зародился азарт. Разве не прикольно отбить у подружки возможного парня? Виртуального. Отбить тоже витруально. Вопрос в превосходстве, а не обладании. У Маши в глазах жил как раз тот огонек распущенности, который позволяет говорить на языке желания. С виду вполне скромная и даже недотрога, но с бесенком.
– Вы сели на мое место, не стыдно? – она спросила слегка обиженно, но тут же простила.
– Я не хотел, просто думал, что здесь никто не сидит, – мальчик был и вправду скромный.
– Я Маша. С Анькой вы уже познакомились? Ребята представились, но девушка не расслышала. В таких заведениях громкость музыки и бич и основная фишка. Чтобы разговаривать, нужно быть близко. Близость в толпе, почти интимность. Тут ты даешь ощутить аромат духов, жар тела. Случайно прижимаешься, касаешься, и при этом ничего не должна.
Взгляд Ани отдавал холодком. Ей тоже понравился этот. У другого было глуповатое лицо, к тому же немного полноват. Не то. У Сережи из-под рубашки проглядывали мускулистые плечи. Люблю таких, – подумала Маша. Немного младше. Студент. Не двоечник и не заучка. На какое-то время может быть интересно.
Обидка на лице подружки означала поражение. Она сдалась и теперь дуется. Та еще сучка, – подумала про себя
