Басовито отозвалась собака в соседнем доме. Людей видно не было — кроме тех, что взяли девчонок в кольцо. Ну хоть кто-то же должен прийти им на помощь! Это ж охраняемый поселок! И где служба безопасности Томбасова?
— Мария, что ж вы так кричите? Вон собачку застращали, — с ехидцей спросил ее тот, который держал Катю.
Крепко, не вырваться. Она честно пыталась, лягалась и колотила кулаками по железным рукам. Но тут до нее дошло, что мужики не совсем посторонние. Машку вон знают.
— Вадим! — Машка тоже знала «похитителей», слава макаронному монстру. — Вы зачем нас пугаете?
— Надеюсь, что до мозгов доберусь, — спокойно, с улыбкой в голосе ответил Вадим. — Надо же кому-то их включить. Достучаться, так сказать. Вы не ушиблись, барышня? — это уже предназначалось притихшей Кате.
— Но мы… — робко вякнула Маша.
— Вы, — к ним шагнул еще один, повыше, откинул капюшон, — вы!
— Ой, Петр Иванович…
Тут и до Кати дошло, что поймал их не кто иной, как начальник службы безопасности Томбасова. А значит, нагоняй им светит знатный.
— Вы маленькие безмозглые курицы. — Петр Иванович злился. — Ладно, Катя. Она в папу. Но ты, Маша!
— Что вы имеете против моего папы? — тут же взвилась Катя.
— Кроме того, что он сегодня отчудил? И нам теперь проводить чуть ли не межгалактические игры с британским спецназом? Нет, дело благое. Где-то мы им наваляем, где-то они нам. Дело житейское. Но! Нам не отдали квартет для показательных задержаний. А мы, между прочим, просили!
— Что вы с ними собирались делать? — спросила Маша. Почти вежливо.
В ответ раздался смех. Потом до того молчавший охранник мечтательно произнес:
— Хотя бы уронить пару раз. Нежно.
— На время, — добавил четвертый. — С британцами. Двоих — им, двоих — нам.
— Ну, и чтоб тебе разрешили?
— Ни пнуть как следует, ни уронить. Бережем руки, лица.
— Разве что плюнуть позволят. Не больше.
— Льву же удалось выдать. По ребрам.
И хором. Практически в экстазе:
— О да…
Даже Катя поняла, что лучше молчать и не дрыгаться. Безопасники, похоже, оценили, как она сверкает на них Артуровскими черными глазами и, в отличие от Маши, даже не делает вид, что раскаялась.
— Значит так, барышни, — вздохнул начальник охраны. — Последнее китайское предупреждение. Надо куда-то добраться — вызываете нас. Согласовываете. Хотите на электричке — да ради бога. Хотите вдоль заборов, по кустам, перебежками. Да хоть с перекатами. Ну, с чего мы будем вам мешать. Но! Еще одно бегство!..
— И? — вскинулась Катя.
— Вон, у Маши спроси, — ухмыльнулся Петр Иванович.
— В туалет в сопровождении охраны, — уныло ответила дочь Олеси.
— И это, как мы понимаем, не метафора, — кивнул Петр Иванович.
Девчонки печально вздохнули.
— А теперь — добро пожаловать на базу.
Петр Иванович нажал на кнопочку на пульте, и калитка гостеприимно открылась.
— А вы бы маме сказали, что мы сюда едем? — спросила Маша, проходя в калитку.
— Зачем? Это к ее безопасности отношения не имеет. А остальное — решайте сами. В семейном кругу.
— А… — разговор пошел уже мирно, и Маша тут же этим воспользовалась, задержалась и спросила: — Может, не будем Олега Викторовича волновать, а?
Громогласное ржание было ей ответом.
— Ну, попытаться стоило, — проворчала Маша и припустила за Катей. Которая неслась решительно. Чихая, но целеустремленно. Там же тепло!
Дом был тих и темен. Так тих, что Катя даже остановилась за открытой дверью, не решаясь идти дальше.
— За мной! — скомандовала Маша шепотом.
Ей насмешливо отозвалось эхо.
Маша решительно пересекла огромный холл, рванула дверь репетиционного зала — и тут же нажала на клавишу включения света. На стене, справа.
От слишком яркого света Катя на миг зажмурилась, но тут же проморгалась: нужно было увидеть все как есть! Иначе зачем бы она сюда поперлась? На электричке-то!
— Маша? — воскликнула Олеся, стоявшая неподалеку от рояля.
— Катя? — Артур сидел за роялем, у него на коленях злобно шипело и выгибало спину что-то страшное, лысое, с огромными ушами и горящими глазами.
Никаких следов преступления. Вообще. Так что от сердца отлегло. Вроде.
— А мы… — очень умно ответила Маша. — Вот…
— Что случилось? — обеспокоенно спросил Артур и поднялся с явным намерением обнять Катю.
Которой стало слегка, совсем слегка, стыдно. К тому же она безудержно расчихалась.
А вот жуткая кошка ни о чем не беспокоилась. Спрыгнув на пол, она пошла к девчонкам, всем своим видом показывая, что сейчас порвет. Обеих. Полетят клочки по закоулочкам.
— Клео, солнышко, прости, пожалуйста! — тут же нежно пропела Маша, опускаясь на корточки и протягивая к ужасному зверю руку. — Не злись, киса моя.
А ее мама засмеялась, похоже, раньше всех сообразив, зачем пожаловали девчонки.
— Мам, мы… — взяв кошку на руки, попыталась что-то соврать Маша.
А Катю наконец-то обнял папа, сунул ей в руки носовой платок. Прижал к себе.
— Артур, познакомь нас с дочерью, — не дослушав Машу, потребовала Олеся.
— Я соскучился, — погладив Катю по голове и задержав ладонь на ледяном ухе, сказал Артур. И только после этого обернулся к Олесе: — Катя, Олеся.
А в душе у Кати расцвело счастье. Огромной алой розой. Теплой.
— Катя… — хмыкнула Олеся. — Я смотрю, вы нашли друг друга.
— Ма-ам… — протянула Маша, не торопясь обниматься с мамой.
— И как дела в школе? — насмешливо спросила Олеся, заставив Катю поморщиться.
Маша что-то невнятно пробормотала. Катя хотела было прийти ей на помощь, сказать, что школа — это неважно, никуда школа не денется и вообще… Но снова чихнула, прямо папе в плечо.
— Как удачно, что я работаю только три дня. Устроюсь еще в твою школу, попрошу класс, где ты учишься. Должна учиться. — У Палпатина в «Звездных войнах» голос менее зловещ, чем у Машкиной мамы. Бедная Машка.
— Мама!
— Что мама?
— Не злись
— И еще, Маша. Я тебя уволю с должности пиар-менеджера.
— Мам, ну!
— Не умеешь совмещать учебу с остальным — долой все остальное.
— Слушай, ну что ты из-за одного дня!
— Одного?
— Ну, двух. Ладно. Трех.
