Только цена тем формальностям – рваный рубль.
Но Деду, кажется, было уже по хрену мешалкой. Шёл себе и шёл, даже рукой взялся отмахивать, как на параде. Проглядывавшее через лесной полог солнышко гладило его ладную фигуру лучами. Тогда вокруг что-то высверкивало, будто свет преломлялся в невидимом тонком стекле.
– Н-ну! – протянул Ферзь с гнусной ухмылкой.
– Не запряг, – поправил его Старый.
– Хамить не надо, дедуля! – Впрягся кто-то из помогальников, но Старый его даже не заметил.
– Давай побазарим за склад. Он есть, мы правильно размыслили тему?
– Склад есть, но не про всякую честь.
– Не понял?
– Нечего понимать. Я обещал выйти к вам без пулемёта и гранат – вот он я. Сдать стратегический экспериментальный резерв Главного штаба СССР я вам не обещал. За него придётся повоевать.
Я аж обмер. Что он такое несёт!
Но сколько бы я ни обмирал, а коробов, ладно севший в руку, всё время сёк, не полезет ли кто к Варе, которая, мелко переступая, отваливала от собрания.
Между тем к тяжёлому разговору подключился Наган.
– Ты опять за свою присягу, Старый? Час назад, допустим, у тебя была присяга и пулемёт, а теперь? Одна присяга? Что-то я её не шибко испугался. Ферзь, не х… с ним базарить! Скажи, мы его враз повяжем и за склады всё вытянем!
Ферзь поднял было руку и даже сказал нечто вроде «берём его». Если быть точным, попытался сказать, да так и замер с недоподнятой дланью и отворённой варежкой.
Потому что в ладони Старого объявился огромный чёрный пистолет. АПС-то хитрюга припрятал!
– Кое-что есть, Наган. Пистолет системы Стечкина, присяга и «обратная смерть». Слышали про такой аноген, мужики?
Ферзь руку опустил и рассмеялся. Смеялся долго и заразительно, начали подхахатывать и бригадные. Один Наган отчего-то побледнел, это было хорошо видно даже на расстоянии, и убрал руки с оружия.
– «Обратная смерть»??? Ты мне ещё про чёрного спецразведчика расскажи! Вот придёт и всех-всех-всех забодает! Уморил! Ха-ха-ха! Ладно, ладно, Старый! Давай серьёзно! Кинь ствол, и давай уже по делам.
– Я серьёзен. На счёт «десять» я прострелю голову первому, кто шелохнётся. Раз…
Дед обвёл шеренгу зрачком стечкина.
– …и мы тебя в секунду покрошим! А после примемся за деточку, раз наш договор отменён высокой стороной в одностороннем порядке, – закончил за него Ферзь.
– Два, – не утихомирился Дед. – Все помним, что первому храбрецу пуля, поэтому можете попробовать добежать до девочки. Здесь всего метров десять. Я могу и промахнуться. Три.
– Зуб даю, сейчас мы тебя распотрошим.
– Четыре. Рискните. «Обратная смерть» – очень занятная штука. Пять.
– Никакой «обратной» нет и не было! – теряя терпение, гаркнул Ферзь.
– Проверь. Шесть. Подними ствол и нажми на спуск. Семь. Восемь. Девять. Десять. Время вышло.
Старый резко дёрнул пистолет. Во лбу у Ферзя появилась дыра. В ту же секунду вся шеренга ответила слитным грохотом двух десятков пушек, в котором потонул выстрел Старого.
Тело Деда забилось в конвульсиях, а из спины вышибло целый фонтан крови, повисшей на мгновение красной пеленой.
И тут что-то сверкнуло. Блеснуло и засияло невыносимой радугой, которая обняла Старого. Десятки огненных брызг метнулись обратно к строю бригадных, что продолжали палить почём зря…
Каждая фигура выплеснула из груди, головы, живота струи крови. Вмиг канонада прекратилась, и все бандиты, как подкошенные, попадали на землю. Последним упал Дед.
Над местом побоища висела пороховая вонь и запах железа. Много крови пахнет очень сильно. По правую руку вдоль берёзового ствола оседала Варвара, закрывшая лицо ладонями. В шеренге же стоял один невредимый человек – Наган. Он так и не поднял оружия, не стал стрелять, а потому – уцелел.
Зато стрелять стал я.
С матом, слезами и пеной у рта. Длинная очередь от бедра и проклятия, проклятия, проклятия!
Я вновь промазал. Никудышный из меня стрелок. Наган убежал, широко отмахивая по траве, ежесекундно оборачиваясь. Коробов, сухо щёлкнув, умолк, а Наган скрылся за деревьями.
Потом я долго сидел под берёзой и плакал, не тая горя от Варвары. А она обнимала меня и гладила по голове. И тоже плакала.
Мне в голову даже не забредала мысль, что именно я видел и чему именно стал свидетелем. Все эти полезные думушки пришли позже, да не сами. Их принесли.
* * *
Легко догадаться, что история на этом душещипательном месте не кончилась.
Тем более что я дал вам такой роскошный маячок.
Мол, принесли мне полезных мыслей.
И точно, принесли.
Про «обратную смерть», про стратегический склад, про активное участие в ОПГ складских, про попытку покушения на старшего лейтенанта спецназа в отставке Павла Борисовича Ильичёва в составе вооружённой группы по предварительному сговору и ещё про всякое.
Кто принёс?
Благоволите: примерно через четверть часа или около того на нашей скорбной поляне появился отряд спецразведки во главе с тем самым басовитым подполковником, который недолго гостевал у Деда.
Как же его зовут, вы не в курсе?
Впрочем, неважно. Он обещал вернуться и вернулся. Жаль только, что опоздал. Да он и не мог знать, что здесь назревает такое. А то бы, наверное, вовсе не ушёл, у него ведь тоже присяга. Хранить и защищать, понимаете ли.
Я понимаю.
Сам видел, что не пустые это слова. Во всяком случае, не для всех.
Зато товарищу подполковнику достался действующий аноген типа «обратная смерть», уж не знаю, как его прозывают люди поумнее меня.
Ох, и затаскали вашего молодого рассказчика с этим аногеном! Ох, расковыряли же голову! Что вы может рассказать, а уточните, а не упоминал ли Павел Борисович, мир его праху?
Знали бы вы Старого! Я знал, хоть и недолго. Он пока сам не захочет – ничего не расскажет. Спецразведке не рассказал. Не ведаю, ради какой причины в нём образовалась подобная секретность в их адрес. Так и мне не рассказал. Ничегошеньки. Хоть, признаюсь, было бы не без интереса. Особенно после того, что я узрел на той поляне.
Теперь, наверное, не узнаю никогда. Аноген, как и всю историю, засекретили окончательно. На государственном, так сказать, уровне.
Можно, конечно, полезть в Пустошь и найти ещё один. Да только увольте – страшно.
Товарищу подполковнику за находку, наверное, орден дадут.
А Деду точно дали – я узнавал. Оказывается, у него уже была Звезда Героя – за последнюю войну. Посмертно наградили орденом Славы. Говорят, сам генерал Кречет, шеф спецразведки, приколол Славу на подушечку, когда Старого хоронили. Заслужил, чего уж там.
