Тревис отобрал у нее оружие и нахмурился, принюхиваясь.
– Ты пила?
Она жутко покраснела.
– Нет. Но даже если и так, то тебя это не касается, ты… ты… лжец!
– Ты уже мне об этом говорила. – Он отставил бутылку, захлопнул ногой дверь и глянул на нее. С него текло. На полу уже образовалась приличная лужа. – Конечно, я солгал, но лишь с целью спасти свою жизнь. Я умирал там от холода, – он заслонился рукой. – Тебе не сложно не светить мне прямо в лицо?
Алекс опустила фонарик, и он наконец-то смог поглядеть на нее. На ней был безразмерный халат с огромным пятном спереди. Волосы торчали дыбом, глаза и нос покраснели. Его сердце запело. Она просто прекрасна!
– Ты можешь войти, – холодно произнесла она, – но только на время грозы. Я не хочу объяснять, откуда у меня на ступенях появилось мертвое тело.
– Спасибо, – кивнул он и поплелся мимо нее.
– С тебя течет.
– Редкая наблюдательность, Принцесса. По-видимому, лишнего полотенца у тебя не найдется?
Она поколебалась, пожала плечами и направилась наверх. Тревис шел следом. Тишину нарушало лишь равномерное хлюпанье при каждом его шаге. Они поднялись по ступеням и прошли по коридору в спальню. Вынув из шкафа стопку потрепанных полотенец, она сунула их ему в руки.
– Держи.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности.
Его брови взлетели.
– Какие прекрасные манеры.
– Нет повода грубить, – сухо заметила она.
Он посмотрел на кровать, потом на нее.
– Мы не всегда так заботились о манерах, находясь в спальне.
Алеке вспыхнула.
– Когда ты высушишься, – сказала она, направляясь к двери, – спускайся вниз.
– Я хочу, чтобы ты вернулась. – Проклятие, он не хотел так говорить это! Он думал, что заключит ее в объятия, поцелует, скажет, что она изменила его жизнь… Но Принцесса была абсолютно холодной и отстраненной. – Алекс? Я сказал…
– Я слышала, что ты сказал, – она стояла спиной к нему. – И что ты ожидаешь услышать в ответ, Тревис?
– Что ты вернешься, – откликнулся он, как будто все было так просто, что и объяснений не требовалось.
Ее сердце, глупое, глупое сердце, уже совсем готовое растаять, вновь затвердело.
– К тебе, ты имеешь в виду, – она обернулась.
– Да. – Он шагнул к ней, чтобы заглянуть ей в глаза, но Алекс снова направила ему в лицо луч фонарика. Его сердце дрогнуло. Все не так…
– Нет.
Тревис застыл, не в силах шевельнуться.
– Что значит «нет»?
Алекс облизнула губы. «Не гляди на меня так, – подумала она. – Словно и вправду любишь меня, а не только хочешь. Не надо. Нет».
– Принцесса, – он прокашлялся. – Принцесса, я знаю, что обидел тебя…
– И ты думаешь, это все объясняет?
– Нет, правда. Я обидел тебя, но не нарочно. Когда я говорил, что ты больше, чем любовница для меня, я хотел сказать, что ты стала центром моей жизни.
– Как мило, – изобразила она вежливый интерес.
– Мило? – Тревис прищурился. – Я обнажаю перед тобой свою душу, а в ответ слышу: «Как мило»?!
– Я не вернусь к тебе, – сказала она. Ее голос сорвался, она запретила себе плакать. – Ненавижу тебя, Тревис, ненавижу!
– Да нет же, нет.
– Убирайся. И никогда не возвращайся.
– Ты любишь меня, Принцесса.
– Люблю?! – она расхохоталась, по крайней мере, ей хотелось надеяться, что это похоже на хохот. – Нет, просто немыслимо! Ты самоуверен до безобразия! С чего ты решил, что я влюблена? – Свет моргнул и зажегся. Алекс посмотрела на Тревиса. То, что она увидела, отняло у нее голос. – Не подходи ко мне, Ковбой, – быстро предупредила она, но было поздно. Он уже подошел. Она отступила на шаг, еще на один. Ее плечи коснулись стены. – Как ты смеешь меня трогать, Тревис! Тревис? Что ты делаешь?
– Раздеваю тебя, – спокойно ответил он.
– Нет! – она изогнулась, вырываясь. Она совершила ужасную ошибку. Стоило ее телу коснуться его, как это стало ясно. – Тревис, послушай меня: сначала ты врываешься ко мне в дом…
– Я не врывался. И это не твой дом, – он нахмурился. Она, должно быть, никогда не была скаутом. Об этом говорил невероятный узел, которым она завязала пояс халата. – Ты сама впустила меня, забыла?
– Только потому, что мне не нужен мертвец на пороге. Пусти, это ничего не решит.
– Конечно же, решит, – он поднял голову и одарил ее потрясающей улыбкой, от которой она теряла голову. – После ты уже не сможешь лгать мне.
– Не будет никакого «после»! – она ударила его по рукам. – Перестань!
– Не забудь мне напомнить, чтобы научил тебя завязывать узлы.
– Ты никогда больше не будешь давать мне уроки.
– Буду, – спокойно объявил он. – Мне нравится плавать под парусом, и я просто не могу позволить тебе завязывать подобный узел где-нибудь на… Ага. Готово. Развязался.
– Терпеть не могу лодок. И не собираюсь плавать с тобой… – ее дыхание прервалось. – Не… не делай так.
– Как? – спросил он очень-очень тихо, опустил к ней голову, коснулся губ.
– Тревис, – прошептала она, ощущая, как его рука спускается вниз по ее спине, – пожалуйста… пожалуйста…
Он снова поцеловал ее. Ее губы льнули к его губам.
– Скажи, что любишь меня, – тихо попросил он.
– Нет. Я не… – она застонала, когда он стянул халат с одного плеча и начал покрывать поцелуями грудь.
– Скажи это, Принцесса, – прошептал он.
Алекс проглотила комок в горле.
– Это насилие. Это нечестно.
Тревис улыбнулся.
– Ты права, нечестно, – он поднял ее на руки, нежно поцеловал, снова и снова. – Все равно говори.
Слезы застилали ее глаза.
– Хорошо. Признаю, я люблю тебя. Я всегда любила тебя, с самого начала.
Тревис прислонился лбом к ее лбу.
– Спасибо, Принцесса.
Слезы полились потоком, стекая по ее щекам.
– Ты моя душа, – шептала она. – Мое сердце. Ты все, что мне нужно.
– Алекс… милая Алекс… – он осторожно опустил ее на кровать, лег рядом. – Я люблю тебя. Я обожаю тебя. Не хочу просыпаться утром без тебя, засыпать без твоего поцелуя.
– О, Тревис, – срывающимся шепотом проговорила она, – если бы ты действительно говорил правду…
Он отодвинулся, всем видом показывая свое негодование.
– Я говорю правду. Когда я надену тебе на палец обручальное кольцо, ты поймешь, что это чистая правда.
