8.
Протискиваясь по проходам до того узким, что иной раз приходилось идти боком, Хонна старательно кутался в обновку, пытаясь припомнить слова хотя бы одной молитвы из священного Кодекса. На первый взгляд он почти не выделялся среди местного отребья. Нищенский плащ хоть и имел пару-другую серьезных прорех, успешно прятал от посторонних глаз добротный камзол. На совсем новые сапоги из плотной, прекрасно выделанной кожи налипло столько вязкой грязи, что становилось тяжело идти. Комья ее свисали и со штанов. Еще в Тихом Городе Иворн попытался отряхнуться, но сделал только хуже и бросил затею. Недельная щетина, всклокоченные от долгого преследования волосы и затравленный вид довершали картину. Радовало одно – Велфорд наконец перестал таиться, так что даже надвигающаяся темень нисколько не мешала слежке… в отличие от Улья.
Чем дальше забредал Иворн, тем сильнее росли его изумление и страх. То, что хоть как-то напоминало дома, уступило место тесным деревянным клетушкам, в которых и в полный рост можно было встать не всегда. Они громоздились друг на друге в четыре, в пять, а иногда и в шесть ярусов. Паутина тропок, как в муравейнике, разбегалась во все мыслимые стороны, умудряясь выныривать даже под самое небо. Непроглядные тоннели сменялись долгими подъемами и спусками по приставным лестницам, а пару раз дорога пролегала прямиком через чьи-то жилища. Впрочем, их обитатели смиренно помалкивали, кутаясь в одеяла на подстилках из грязной соломы.
Личной жизнью тут тоже не пахло. Только одна коморка из десяти могла похвастаться чем-то, что могло служить дверью. Все остальные занавешивали входы бесформенными тряпками, а иные и вовсе довольствовались пустыми проходами.
– Тяни… сильнее… все, выдыхай, – донеслось из-за рваной простыни одного из домов.
– Ох… ну и дерьмо…
– Только не заблюй тут все…
Иворн торопливо прошел мимо, едва сдержав постыдную дрожь в коленях. В соседней клетке потрепанная девчушка с заплывшими от побоев глазами отрешенно заглатывала член какого-то толстяка. Не обращая внимание ни на что вокруг, тот крепко держал ее за волосы и утробно рычал в такт размеренным движениям бедер.
Еще в одной хибаре Хонна разглядел болезненно худого, хныкающего малыша в замаранных портках. Он тщетно пытался растолкать закутанную в барахло мать, которая то ли умерла, то ли сильно переборщила с дурманом. И так на каждом шагу, куда ни глянь. Крайняя степень нищеты, предел порока, пик отчаяния.
От всего этого Иворна пробирал озноб. Он никогда не считал себя трусом и без труда ввязывался в опасные переделки. Прежняя должность обязывала. Но сейчас… нет, это было определенно выше его сил. Он без конца корил себя за ослиное упрямство, благодаря которому оказался в самом центре непроходимой топи. Перспектива украсить своим бездыханным телом один из смердящих берегов Тайпана казалась как никогда реальной.
Реймир частенько отчитывал его за необдуманные поступки. Лезть в каждую щель с мечом наперевес – не самое подходящее занятие для правой руки лорда. Хонна прекрасно понимал это и соглашался со всеми доводами. Однако он был человеком действия и зачастую стыдился перекладывать грязную работу на чужие плечи. Если хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам.
Погрузившись в свои мысли, Иворн сплюнул, завернул за угол, но тут же отпрянул и вжался в стену, стараясь не дышать. Тропа окончилась тупиком, в конце которого стоял Велфорд, скрестив на груди могучие руки.
Мгновение спустя лязгнул металл, и в проулке стало немного светлее. Раздался неразборчивый бубнеж.
– Идиот, – устало произнес здоровяк.
Скрежет повторился, потом звякнуло громче, заскрипели дверные петли, и на несколько секунд улица озарилась теплым и таким манящим светом, что у Хонны свело скулы от досады. Он едва не застонал, почувствовав себя мотыльком. Нестерпимо захотелось оказаться в теплой, уютной таверне, выпить пару бокалов горячего вина со специями, откинуться на стуле, протянуть промокшие ноги к огню… и больше никогда не видеть этого ужаса.
Скрип, удар, щелчок, и округа снова погрузилась в волнующую темень. Иворн обреченно вздохнул и поднял глаза к черному небу, пытаясь обдумать следующий шаг. По-хорошему, больше от него ничего не требовалось. Теперь следовало собрать две-три дюжины крепких парней, поставить на уши Улей, наведаться к таинственной двери и хорошенько побеседовать с теми, кто за ней скрывается.
Проблема заключалась в том, что Иворн перестал ориентироваться в хитросплетениях местных улиц, едва углубился в Улей. Хуже того, он даже не знал, как добраться до реки. Оставалось либо ждать, либо слепо брести обратно, стараясь запомнить хотя бы примерное расположение тупика. Правда, шансов на это практически не было. Солнце уже окончательно закатилось за горизонт, а яркую луну держали в заточении плотные тучи. Не придумав ничего лучше, Хонна шуганул облезлого кота с его лежанки и устроился на гнилых досках в дальнем углу тупика. Достаточно темном, чтобы его не заметили. А даже если и заметят, то что? Людей, дремлющих прямо на улице, он встречал здесь чуть ли не на каждом шагу.
9.
Вместо тепла накидка нищего приносила только вонь, к которой Иворн так и не смог привыкнуть. Трухлявые обломки ящиков впивались в бока. Спина встала колом, заныла поясница, а пальцы ног задубели от холода.
Во времена службы он бы только отмахнулся от таких мелких неудобств. После изнурительных маршей он мог заснуть и на мокрой от росы траве, но беззаботная жизнь вытравила из него львиную долю стали, что совершенно не радовало. Иворн закряхтел, пытаясь устроиться поудобнее, но торопливый перестук чьих-то сапог заставил его замереть, так и не закончив движение. Мимо вихрем пронесся длинноволосый паренек, не обратив на лежащего никакого внимания. Ритуал у двери повторился, и в свете, выливающемся из недр дома, Иворн разглядел в его руках плотно набитую сумку. Едва на тупик снова нахлынула тьма, сыщик измученно выдохнул и расслабил затекшие конечности.
Интуиция подсказывала, что он еще не закончил, что у него все еще есть шанс увидеть нечто по-настоящему важное, но безжалостный Улей сильно поубавил решимости. Хороший солдат не жалуется, а терпит, что верно, то верно. Приказы, долг, честь… Об этих вещах легко рассуждать, сидя в сухом и теплом трактире на сытый желудок. Но стоит полежать в дерьме, посреди самого опасного района, где каждый первый может вогнать тебе клинок под ребра просто за косой взгляд… Что ж, в такой ситуации даже у самых твердых принципов может обнаружиться пара-тройка трещин. Иворну было достаточно часа.
Когда стало совсем невмоготу, он убедил себя, что сделал все возможное, и пообещал взыгравшей совести проторчать тут еще пять минут. На всякий случай. Именно в этот момент лязгнули засовы, и тяжелая дверь, противно взвизгнув, отворилась снова. В свете масляных ламп показался Велфорд, сжимая под мышкой знакомую сумку. Следом за ним на улицу вышел и длинноволосый паренек. Иворн замер, чувствуя, как неистово забилась жилка на шее. Как назло, зачесался нос, а под правым рукавом зашевелилась какая-то букашка. Сыщик стиснул зубы, изо всех сил стараясь не шевелиться. Несмотря на холод, лоб покрылся испариной. Одно неосторожное движение, и боевой пес Магнуса вытрясет из него все дерьмо.
