О чём думал Дима? Он бы мог нас сразу разделить. Мы бы общались на расстоянии и не вредили друг другу. Но родители всегда заняты то работой, то собой. Им плевать на детей. Ещё ухаживают, пока те маленькие, а потом развивают в них самостоятельность, чтобы меньше забот было. Вот мы и развили самостоятельность с Демьяном.
А ночью после первой драки я рыдая и мучаясь, пекла тайно шоколадный торт по рецепту. На кухне разложила свой телефон и всё делала так, как было написано. Я так для него старалась! Даже шоколадной глазурью покрыла.
Утром свой торт не нашла. И спасибо мне никто не сказал.
Так и пошло: днём я дралась и воевала с Демьяном, ночью ревела. Обрезала свои волосы, перестала идти на контакт со взрослыми. Расписывала стены с хулиганами баллончиками с краской, за что была выругана и наказана.
И Дёмка смеялся надо мной.
Он целовался при мне с одноклассницами и лапал их на переменах…
Что жалило больнее всего. Когда ты не нужна своему любимому, это самое страшное горе, которое может привести к болезни.
* * *
Перед нами раскинулась широкая лента реки. Вода отражала светло-серое небо и тёмные облака.
На берегах возвышался праздничный, золотой лиственный лес, украшенный, как вставками, торжественными, высокими, вечнозелёными елями. А у самой воды краснели голыми ветками густые кусты. С них первых слетела листва, и к ним подступал охристо-багряный тростник, горящий в лучах яркого солнца, что показывалось из-за туч. Воздух был прозрачным и прохладным, наполненным чудесными запахами леса. Чувствовалась влага и приближение заморозков.
Где художники?!
Я фотографировала беспрерывно, потом устала и села Демьяну на колени.
Дёма нашёл корягу и обустроил наш пикник. Клятвенно пообещал мне и маму и папу заменить и окружил невероятной заботой.
Уже исполнял клятву.
Я сидела на коленях Демьяна, закутанная в клетчатый старый плед. Муж поил меня чаем из пластиковой крышки термоса.
– Малышка, – он убирал мои волосы за уши. – Что такая грустная?
– Вспомнила, как готовила тебе шоколадный торт, пытаясь угодить, – с печалью ухмыльнулась. – Тогда я начала болеть.
– Так это ты торт испекла? – удивился Демьян и отложил в сторону крышку с чаем. Он поставил меня на ноги к себе лицом. Сам сидел и снизу вверх смотрел жалостливо и сокрушённо. – Ира. Ты должна знать… Прости меня. Я во всём виноват. У меня были конкретные планы на тебя. Отец предотвратил растление. И у меня ума хватило не причинить тебе вреда. Но не хватило ума сохранить с тобой хорошие отношения. – Глаза Демьяна словно слезами налились. Потемнели и заблестели. Он смотрел на меня с искренней любовью и переживаниями. Гладил ладонями мои руки. – Это было проявление слабости. Я бы навредил тебе. Я тоже заболел, не так тяжело, как ты. Изменился… Злым стал, агрессивным и не повезло тем девушкам, которые ко мне липли. Я просто ядом изливался на всех. И самое лучшее, что придумал, уехать. Школу заканчивал в городе, жил у деда. А потом вообще уехал в Москву. Но всё это время я праздновал твои дни рождения и считал дни, когда вернусь обратно домой. На год задержался, чтобы приехать к тебе совершенно другим. Состоявшимся. Я подозревал, что может случиться конфликт. Но я ехал к тебе с желанием забрать с собой. И ты изменилась. Показалась мне такой неприступной, холодной и… обалденной.
– Я простила. Дима не мог по-другому поступить. И сейчас мы для него дети. Ему нужно время, чтобы смириться. Потому что он серьёзно к моей маме отнёсся и я для него действительно, как родная дочь. Настроился человек так. Расстроить его придётся.
Демьян обхватил меня руками, прижавшись с силой.
– Прости меня, малышка, – буркнул мне в живот. – Я до безумия тебя люблю.
– Да, простила я уже всех, – усмехнулась я и укрыла его одеялом.
Глава 8
Артём втихаря от матери курил. Он вернулся со школы вечером и первым делом пришёл к нам. Парню мы понравились, он со всей своей детской непосредственностью пригласил нас на крышу дома, поваляться.
Демьян немного растерялся от такого предложения, а мне показалось это забавным.
Уже был поздний вечер. В посёлке плохое освещение, поэтому мы лежали в темноте под светом звёзд и месяца. Лежали на старом шифере. Лично я на пледе, потому что Дёма его прихватил.
– Если сейчас шифер рухнет, мы провалимся вниз на чердак, и это будет больно, – предупредил Демьян, он лежал справа от меня.
– Перекрытия мой отец менял, – выдохнул табачный дым Артём, слева от меня. Рассмеялся. – Дом рухнет, они останутся.
Небо раскинулось над нами красивой черно-фиолетовой сферой. Мерцание звёзд завораживало.
– Почему этот ковшик назвали медведицей? – спросила я. – Ведь у медведей нет таких длинных хвостов.
– Они бухали, малышка, – спокойно ответил Дёма, сплетая наши пальцы. – Астрологи, философы.
Тёмка заржал. А потом быстро скинул мне тлеющую сигарету. В люк заглянула тётя Люда.
– Артём!!!
– Мы без пива, – оправдался подросток, запихивая в рот жвачку.
– Иди домой, – приказала строгая мать.
Тёма понуро пополз к люку. Именно пополз, потому что вставать на ноги было опасно на такой ветхой крыше.
Они ушли. Воцарилась тишина.
Я затушила окурок и села, глядя на спокойного Демьяна, которого в темноте было не очень хорошо видно.
– Муж, – позвала я и в темноте сверкнули белизной его ровные зубы в широкой улыбке. – Позвони отцу. Нужно примириться. Даже если мы в Москву поедем.
Я исходила из того, что мы должны взрослеть, должны уметь прощать.
Ведь сам Дима с отцом, который выгнал его из дома в семнадцать лет, всё-таки примирился. Через десять лет, правда, но факт остаётся фактом.
Но примирение это было неполноценным. Дедушку Демьяна я ни разу в жизни не видела.
Демьян не стал пререкаться со мной. Он так же, как и я думал. Потому что Дёма – человечище.
Приложил трубку к уху и стал ждать, когда ответит отец.
Я не слышала разговора. Сидела у конька крыши и смотрела на темнеющий пейзаж. Свет месяца откидывал холодный свет и серебрил гладь реки. Очерчивал силуэты деревьев. Телу было холодно, сердцу жарко.
Мы справились, Демьян. Мы за свою любовь поборолись и выиграли эту войну. И папа должен признать поражение.
– Да. Я понял. Лады. Ни слова не от тебя, не от Ольги. Тогда всё сделаю.
Я улыбнулась. Они признали нас победителями. И судя по всему, ехать в Москву необязательно.
Дёмка смешно пополз к люку.
– Давай, малышка, нам надо ехать, – позвал он меня, и я встав на четвереньки медленно поползла за ним.
