Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
Луч фонаря упал в разверстый проем, и я отшатнулся: из темноты на меня смотрело строгое бородатое лицо. Фонарь в руке Кузьмы поплыл в сторону: в пятне света одно за другим стали возникать лица – суровые, вопрошающие, молящие… Сложенные на груди и воздетые в молитве руки; руки с зажатыми в них свитками, ключами; руки, поднятые для благословения…
– Пан Езус!
Бесцеремонно растолкав нас, ксендз протиснулся внутрь и побежал вдоль ряда статуй.
– Свенты Пётра, свенты Матей, свенты Павел, свенты Ян…
Он гладил их по рукам и лицам, целовал и смеялся. Затем бухнулся на колени и, размашисто перекрестившись ладонью, забормотал молитву. Мы молча вошли следом. Потайная комната оказалась узкой и длинной. Чуть ли не во всю ее длину стояли у стены двенадцать фигур: бородатые лица (только одно оказалось без растительности), лохматые и лысые головы… Позолота на лицах и одежде тускло блестела. Я не удержался и потрогал ближайшую статую – она оказалась гладкой и теплой. Тогда я обхватил ее и попытался приподнять: статуя поддалась удивительно легко. Несмотря на неподходящий момент, я едва не рассмеялся – дерево! Они все-таки оказались деревянными!..
Ксендз, закончив молиться, вскочил на ноги и вдруг схватил ближайшую статую и аккуратно уложил ее на пол, лицом к верху. Глянул на основание.
– Ниц нема!
Он бежал вдоль строя, укладывая статуи на пол одна за другой.
– Ниц нема! Ниц нема!..
Кузьма присел возле одной из поваленных статуй, посветил фонариком в основание. Луч выхватил широкое круглое отверстие, сделанное, видно, для облегчения веса скульптуры. Или для закрепления ее на более прочном основании… Ай, да Доминик! Это, конечно же, придумал Доминик: спрятать сокровища внутрь деревянных статуй. Все ведь и так были уверены, что они из золота и серебра… Кто-то не только нашел статуи, но и разгадал их секрет: в комнате не было ничего, кроме деревянных апостолов.
Кузьма встал и пошел вдоль ряда поваленных статуй, осторожно переступая через них и тщательно высвечивая лучом фонаря оголившуюся стену. Несколько раз он останавливался и простукивал кирпичную кладку своим гвоздодером. Кирпич отзывался знакомым звуком – пустот за ним не обнаруживалось. Закончив, Кузьма подошел ко мне и трясущимися руками достал из кармана сигареты.
– Здесь ее тоже нет!
Я очнулся. Чтобы ни случилось, мы пришли сюда не за сокровищами.
– Может, есть еще одна потайная комната?
Он жадно затянулся и замотал головой:
– Желобка на полу больше нигде.
– А если Рита вообще не в монастыре?
– Здесь! – сказал, выдохнув дым. – Я знаю.
"Откуда?" – хотел спросить я, но промолчал. Закурил. Никотин ударил в мою очумевшую голову, одурманенную недавней выпивкой, все вокруг на мгновение поплыло. Вдруг привиделось: недостроенная стена, трое каменщиков, торопливо закладывающие полукруглую нишу кирпичами…
– Не замуровали же ее здесь!
– Что?
Он схватил меня за руку, больно сжал. И вдруг, отшвырнув в сторону сигарету, выбежал в коридор. Я, мгновенно сообразив, ринулся следом.
В сводчатом зале мы остановились, полосуя лучами фонарей кирпичные стены. И я вдруг понял, что мне показалось здесь странным. Той ночью, два дня назад, ниши были на обеих стенах. Симметричные…
– Сюда!
Я подбежал к левой стене.
– Здесь!
Кузьма провел пальцами по шву между кирпичами.
– Свежая…
Несколькими резкими ударами гвоздодера он выбил внутрь ниши верхний кирпич, затем крюком инструмента стал сбрасывать остальные на пол подвала перед собой. Как только отверстие стало шире, я стал помогать. Шершавые кирпичи больно обдирали руки, но сейчас было не до того. Откуда-то из темноты возник пан Веслав и стал тоже выламывать кирпичи… В подвале стоял грохот, пыль плясала в воздухе, оседая на наших потных лицах, а мы все бросали и бросали кирпичи на пол…
В нише стояли мешки. Высокие, узкие, пошитые из почерневшей от времени толстой кожи. Мы с Кузьмой выволокли на свет ближайший, Кузьма дрожащими руками распахнул горловину.
– Что это?
Я осторожно взял из его ладони гладкий желтый кружок. Подсветил фонариком.
– Златник Владимира Святославовича, больше известного как Красное Солнышко. Равноапостольного крестителя Руси.
– Редкая монета?
– В специальной литературе описано одиннадцать экземпляров, фактически их всего шесть и все в Эрмитаже. Самый подделываемый в СНГ раритет.
– Дорогая?
– Даже трудно оценить. Два года назад сребренник Владимира (их известно свыше четырехсот) российский музей купил за четыре тысячи долларов.
– А это? – протянул он мне еще один кружок.
– Византийская номисма. Золотой иперпир Алексея Комнина. Это не такая дорогая.
– Нумизматическая коллекция, – Кузьма ссыпал монеты обратно.
Мы вытащили из ниши все двенадцать тяжелых кожаных мешков. Ксендз деятельно помогал нам. В мешках были монеты: золотые – английские нобли, португалы, различные дукаты; серебряные (их было гораздо больше) – талеры, гульдены, двойные талеры и половинные. В части мешков оказалась столовая посуда, золотая и серебряная; большие блюда, не влезавшие в узкие мешки, были скручены трубкой… Попадались кубки – золотые и серебряные, усыпанные драгоценными камнями пряжки туфель, подвески. В трех мешках оказалось оружие. Холодное: шпаги и сабли в дорогих ножнах и с рукоятками, усыпанными камнями; огнестрельное: отделанные золотом и серебром кремневые пистолеты. Сокровища магнатов Чишкевичей. Того, чтобы мы боялись увидеть, в мешках не оказалось.
Окинув ошалевшим взглядом устроенный нами развал, Кузьма торопливо пошел вдоль стены, подсвечивая себе фонарем и постукивая гвоздодером. Когда кирпич отозвался глухим звуком, присел и стал внимательно изучать кладку. И вдруг ожесточенно ударил в нее стальным крюком. Я кинулся на помощь…
2.
Снова в подвале стояли грохот и пыль, кирпичи летели во все стороны. Когда щель в перегородке, скрывавшей нишу, стала настолько большой, чтобы в нее можно было просунуть голову, Кузьма поднял с пола фонарь и заглянул внутрь. Отшатнувшись, отбросил гвоздодер и стал, как и я, выламывать кирпичи голыми руками.
Мы работали вдвоем: ксендз все еще возился у мешков. В очередной бросив на него сердитый взгляд, я заметил, как он торопливо прячет в свою сумку какой-то длинный кожаный футляр.
– То не злато, пан, то не злато! – замахал он руками, увидев мое лицо. – Паперы. Только паперы…
Подскочив к нам, он стал помогать, торопливо отбрасывая в сторону кирпичи. Когда перегородка опустилась ниже колен, Кузьма нырнул в нишу. Неуклюже попятился, вытаскивая наружу что-то большое. Выпрямился и повернулся к нам.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
