Книга Внеучебная Практика - Дарья Гусина

Ленни Вележ всю дорогу болтал. Или болтала, это как посмотреть. Антону привычнее было думать, что болтал. Если кто-то выглядит, как мужчина, и пахнет, как мужчина, трубочным табаком, легче считать его мужчиной.

Ленни вскользь упомянул о том, как стал двоедушником. По его словам, он «приютил» давнюю подругу:

— У Мадлены были некие… обязательства, — сказал он. — В момент смерти она устремилась ко мне, бедная душа. Неудивительно. Я с детства имел особую чувствительность к эманациям Той стороны. В Академии меня прочили в медиумы, а я несколько сузил поле деятельности и стал криминалистом.

— Что вы говорите? — Райяр слушал Вележа, раскрыв рот.

— О да! Я предоставил Мадлене свою оболочку и даже оформил нашу сделку по закону.

— Сделку? — удивленно уточнил Антон.

— Точнее не скажешь. Я помогаю Мадлене в ее… последнем деле, а она расширяет мое восприятие. Я официальный двоедушник, что могу подтвердить документально. Временный двоедушник, разумеется, я ведь не идиот. Фантомы и рады бы быть паиньками, но их присутствие разрушает ауру, а затем физику носителя – это известно всем, — Вележ хмыкнул. — Всему свое место: нам в мире живых, им – в загробной жизни. Иначе человеческое существование превратилось бы в хаос.

Антон был рад, что Вележ подходит к своему положению прагматично, а не является последователем одной из сект вроде «Креатур Деи», растущих в последнее время как грибы и ратующих за предоставление фантомам прав живых. Как ни странно, Олевского успокаивала болтовня двоедушника в дороге. Вележ относился к смерти спокойно, взвешенно, только иногда слегка бравировал цинизмом, как, впрочем, все форензики, с которыми Антон был ранее знаком.

… Снаружи дом выглядел… пугающе.

— Жуть какая, — поежившись, произнес Райар, первым вылезший из машины.

— Стазис, — коротко бросил Вележ.

Тони кивнул. В ночь, когда нашли Светлану, над озером сгустился туман, и теперь, в безоблачной ясной ночи, его дымка указывала на границы темпоральной фиксации.

— Что ж, — Тони кашлянул, — наверное, нам пора войти.

— Погодите, господа, — Вележ приблизился к границе стазиса, помахал рукой у застывшего внутри облака тумана и вернулся к машине. Затем он присел на капот и вынул из сумочки кожаный футляр с тиснением. — Войти мы всегда успеем. Снаружи тоже много всего интересного. Вы не против?

Не дожидаясь разрешения, двоедушник достал из футляра и выложил на капот бархатный кисет с инициалами Л.В., короткую золотую палочку и длинную курительную трубку. Вележ набил трубку не спеша, поглядывая на дом. Вспышка пламени из палочки осветила его задумчивое лицо. В уголках глаз проявились глубокие морщины. Судя по сладковатому аромату, в кисете был не табак.

— Это… травы? — поинтересовался Антон.

— Да, мой мальчик, это они, — двоедушник продолжал смотреть на дом. — У меня лицензия на курение «перфекции», особой смеси для раскрытия чертогов разума медиума. Сейчас для нее самое время.

— Вы что-то чувствуете? — звенящим шепотом предположил Богдан.

— Чувствую. И слышу.

— Но ведь вы даже не вошли.

— Сегодня я туда не пойду, — коротко сообщил форензик, затягиваясь.

— Но позвольте! — возмущенно воскликнул Райяр. — Мы проделали такой путь! Вы ведь…

Богдан развернулся к Антону и замолчал на полуслове. Тони успокоил друга движением брови и посмотрел туда, куда перевел взгляд двоедушник. В небо. На полную луну.

— Это имеет значение? — спокойно спросил он у Вележа, указывая на круглый диск ночного светила.

— Имеет, — форензик кивнул. — Вы ведь вендиго? Знаете толк в холоде?