Должно быть, выражение лица Кристи выдало ее мысли.
— Я вижу, что мы прекрасно понимаем друг друга, милая, — сказал Калум, скрестив руки на своей широкой груди.
— Я не позволю тебе убить Синжуна, — горячо заявила Кристи.
— Ты не сможешь помешать мне. Он никогда не доберется до Гленмура живым. А что до его ребенка, то, как только мы поженимся, его усыновит один из Камеронов. Ты должна воспитывать моих детей. Будешь рожать по одному в год.
Глаза Калума помутнели от вожделения, когда его взгляд скользнул по ее фигуре.
— Можешь не сомневаться в этом.
Он развернулся, собираясь уходить.
— Калум, постой!
Он остановился и посмотрел на нее через плечо.
— Ну что еще? Ты знаешь, что не сможешь меня переубедить. Дерби должен умереть.
— А если Синжун не вернется сюда?
— Он вернется. Как ты уже сказала, он захочет увидеть сына.
— А если я уговорю его дать мне развод?
Он нахмурился.
— Слишком поздно. У тебя уже есть ребенок от него.
— Нет, послушай меня. Когда Синжун приехал в Гленмур, он хотел развестись со мной. Это вполне могло случиться. Его брат, граф Мансфилд, очень влиятельный человек, позаботился об этом. Договор о расторжении брака все еще здесь, в сундуке Синжуна. Я уверена, что смогу убедить его согласиться на развод. Я знаю: когда муж получит документ с моей подписью, ему ничего другого не останется.
Калум покачал своей косматой головой.
— Это не сработает. Он приедет, чтобы увидеть своего ребенка. А знаешь, он ведь может забрать его у тебя!
Кристи была в отчаянии. Синжун не должен возвращаться в Гленмур. Он должен жить. Она ломала голову, придумывая предлог, который мог бы заставить Синжуна остаться в Лондоне. Идея, пришедшая ей на ум, была такой ужасной, что она решила: это должно сработать.
— Если тебе нечего мне больше сказать, милая, я пойду, — сказал Калум.
Кристи не могла позволить, чтобы Калум ушел до того, как она изложит ему свой план.
— Синжун не приедет в Шотландию, если я подпишу договор и пошлю его вместе с кучером Джоном, — начала она.
— Он все равно приедет, — настаивал Калум.
Кристи глубоко вдохнула, но это не смогло ее успокоить. То, что она хотела предложить, было неправильным и грешным, но спасение жизни Синжуна оправдывало все.
— Нет, если я сообщу ему, что наш ребенок умер при родах, а я хочу расторгнуть наш брак и выйти замуж за тебя.
Теперь Калум слушал ее внимательно.
— Должен признать, что ты умная девочка.
Он задумчиво потер подбородок.
— А как я узнаю, что ты так и сделаешь?
— Я подпишу договор в твоем присутствии. И дам тебе возможность прочитать то письмо, которое напишу Синжуну.
— А что, если ты напишешь другое письмо и уничтожишь первое, после того как я уйду?
Подозрительность, свойственная Калуму, поставила Кристи в тупик.
— Я сегодня же отправлю кучера в Лондон, хотя бедняга заслуживает отдыха.
— Подписывай документ и пиши письмо! — гаркнул Калум. Он сел за стол, намереваясь дождаться выполнения обещанного. — Эль мне совсем не помешал бы.
Кристи схватила кружку с буфетной полки, налила кувшин эля из бочонка и со злостью поставила кувшин и кружку перед Калумом. После этого она побежала наверх, на минуту задержавшись, чтобы взглянуть на спящего сына. Рядом с ним сидела Марго — Кристи попросила ее остаться с ребенком, пока она не избавится от Калума. Она вошла в свою комнату и направилась к углу, где стоял сундук Синжуна, подняла крышку и стала рыться в его вещах, пока не нашла документ. Захватив прибор для письма, Кристи вернулась в зал и села за стол возле Калума.
— Дай взглянуть, — сказал Калум, протянув руку к документу о расторжении брака.
Он быстро просмотрел его и вернул ей. Не дав себе времени подумать о том, что она делает, Кристи обмакнула перо в тушь и подписала документ.
— Готово, — горестно произнесла она.
— Теперь письмо, — распорядился Калум.
Взяв лист бумаги, Кристи принялась писать. Слезы ручьями текли по ее побледневшему лицу, когда она выводила строчки о том, что ребенок Синжуна умер при рождении. Она молилась, чтобы Бог простил ее за эту ужасную ложь, но Калум не оставил ей выбора. Сквозь слезы она еле видела появляющиеся из-под ее пера строки. Она писала о том, что больше не хочет видеть Синжуна, что подписала документ о расторжении брака и отправляет его и письмо с кучером Джоном и рассчитывает, что Синжун уладит дело о разводе в суде. Кристи старалась, чтобы все это выглядело правдоподобно. Синжун не был глупцом. Если она опишет все это кратко и без эмоций, он сразу поймет: здесь что-то не так. Закончив, она протянула письмо Калуму.
— Если Дерби вернется сюда даже после этого письма, тогда он еще больший дурак, чем я предполагал, — сказал Калум, одобрительно кивая. — Позови кучера. Я сам провожу его.
He успела Кристи выполнить приказ Калума, как входная дверь распахнулась и в зал вошел Рори. Он увидел Калума и напрягся.
— Что привело тебя сюда среди ночи, Калум Камерон?
— У меня дело к помещице, — ответил Калум, стоя лицом к лицу с Рори.
— Рори, кучер Джон прибыл с посланием от Синжуна. Он отдыхает в кухне. Ты можешь позвать его? — заговорила Кристи, опасаясь, чтобы эти двое не вцепились друг в друга.
— С тобой все в порядке? — спросил ее Рори, свирепо глядя на Калума.
— Все хорошо. Поторопись. Важно, чтобы Джон с моим ответом отправился прямо сегодня. И еще одно, Рори! — крикнула ему вслед Кристи. — Ничего не говори ему о ребенке.
Рори посмотрел на нее так, будто хотел потребовать объяснений, но выражение лица Кристи заставило его промолчать. Он стрелой вылетел из зала.
— Умная девочка, — сказал Калум. — Мне не нужны распри с Макдональдами. Не говори никому о нашем договоре. Нам сейчас ни к чему наживать врагов.
Кристи согласилась. У нее не было никакого желания рассказывать своим людям о той ужасной лжи, которая содержалась в письме к Синжуну.
Кучер Джон все еще выглядел смертельно уставшим. Он стоял перед Кристи, держа шляпу в руке, и по его взгляду было видно, что он считает шотландцев дикарями. Кристи протянула ему сложенные листы и попросила незамедлительно отбыть в Лондон, чтобы доставить бумаги его высочеству.
— Незамедлительно, миледи? — переспросил явно удивленный Джон.
— Да. Я знаю, что ты еле стоишь на ногах, но мне очень важно, чтобы мой ответ был доставлен его высочеству как можно скорее.
— Да, миледи, — обреченно произнес Джон.
