Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Замечу, что высказанные здесь А.Ципко претензии считатьсяучеными и гражданами своей страны абсолютно необоснованны. Научный тип мышлениянесовместим с магией, ожиданием чуда и той крайней, фанатичнойидеологизированностью, о которой пишет сам автор. С другой стороны, делать все,чтобы разрушить, например, военно-промышленный комплекс и государственныеструктуры страны в момент, когда она ведет тяжелую глобальную войну (пусть ихолодную), никак не могут ее лояльные граждане. Это – функция “пятой колонны”противника.
А.Ципко верно оценивает результаты: “Борьба с советскойсистемой, с советским наследством – по крайней мере в той форме, в какой она унас велась – привела к разрушению первичных условий жизни миллионов людей, кморальной и физической деградации значительной части нашего переходногообщества”. Физическая деградация части общества – это, надо понимать, гибельлюдей. По последним уточненным данным, к 2001 г. эта “неестественная” гибельсоставила в РФ 9 миллионов человек.
Все жизнеустройство в СССР замыкалось на сильноепатерналистское государство. Иного и быть не могло – таковы были историческиеусловия и инерция нашей цивилизации, хотя темпы модернизации и либерализациисоветского государства были исключительно высокими. Каждый может мысленносравнить советское государство 50-х и начала 80-х годов. Я бы сказал, что темпылиберализации в условиях реальной войны (пусть и холодной) были на гранидопустимого, а то и переходили эту грань.
Тем не менее, «шестидесятники» отвергали советскоегосударство не за низкие темпы модернизации, а именно за его сущностныепринципы, неустранимые без его полного разрушения. Во время перестройки ужеоткрыто была раскрыта истинная цель кампании – именно уничтожение советскогогосударства. Но до прихода к власти Горбачева эта цель ставилась шире и потомуеще разрушительнее – как подрыв легитимности государства вообще и в особенности«империи».
«Умеренный» историк М.Гефтер говорил в 1993 г. в ФондеАденауэра об СССР, «этом космополитическом монстре», что «связь, насквозьпроникнутая историческим насилием, была обречена» и Беловежский вердикт, мол,был закономерным (М.Гефтер. Мир, уходящий от «холодной войны». – «Свободнаямысль», 1993, № 11). На другом полюсе – гротескная В.Новодворская: «Может быть,мы сожжем наконец пpоклятую тоталитаpную Спаpту? Даже если пpи этом все сгоpитдотла, в том числе и мы сами…» («Новый взгляд», 1993, № 110).
Понятие «тоталитаризм» стало у «шестидесятников» синонимомсоветской государственности. При этом даже сталинизм превратился в их проектевсего лишь «частичного» врага, в выражение лишь одной ипостаси тоталитарногогосударства. Другой «антисоветский марксист», А.П.Бутенко, пишет о реформахХрущева: «Антисталинизм – главная идея, мобилизационный стяг, использованныйХрущевым в борьбе с тоталитаризмом. Такой подход открывал определенный простордля борьбы против основ существующего социализма, против антидемократическихструктур тоталитарного типа, но его было совершенно недостаточно, чтобыразрушить все тоталитарные устои» («Общественные науки и современность», 1995,№ 5). Именно против всех государственных устоев, вплоть до детских садов, и былнаправлен антисоветский пафос.
Категорическому отрицанию подвергался главный инструментгосударства – насилие. Кстати, сейчас мы видим, что отвращение кгосударственному насилию распространялось именно на советское государство, анасилие, например, США вызывает у наших демократов уважение. В советскойистории насилие же представлялось преступным даже в самые критические периоды,когда государственные органы были вынуждены решать срочные и чрезвычайныезадачи ради спасения множества жизней граждан.
Возмущаясь государственным насилием в СССР, антисоветскиеидеологи проявляли поразительное отсутствие исторического чувства. Они какбудто не видели, что начиная с первых лет ХХ века, именно в ходегосударственных репрессий над крестьянами, а потом и Кровавым воскресеньем иЛенскими расстрелами, было брошено семя культуры насилия в России. Эта культуравзросла и стала всеобъемлющей в ходе империалистической, а потом и гражданскойвойны. Такова данная нам история – в этой культуре было воспитано все общество.Почитайте кумира наших демократов Корнея Чуковского, который писал Сталину онеобходимости учредить концлагеря для озорных первоклассников. Писатель Киршонбыл расстрелян – но перед этим он советовал «поставить к стенке» цензораГлавлита, пропустившего в печать книгу А.Ф.Лосева «Диалектика мифа».
Поражает, насколько умнее и мудрее был даже совсем молодойПушкин – а ведь все мы его вроде бы учили. В «Капитанской дочке» он пишет, подименем Гринева, об изменениях, произошедших на жизни одного поколения (в связис тем, что капитан Миронов в крепости собирался пытать башкирина из«бунтовщиков»): «Пытка в старину так была укоренена в обычаях судопроизводства,что благодетельный указ, уничтоживший оную, долго оставался безо всякогодействия… Даже и ныне случается мне слышать старых судей, жалеющих обуничтожении варварского обычая. В наше же время никто не сомневался внеобходимости пытки, ни судья, ни подсудимые». Да, Петр Гринев начала XIX векауже считал пытку «варварским обычаем», но в 1774 г. он не сомневался в еенеобходимости. Но можно ли из-за этого проклинать молодого Гринева и уничтожатьвсе жизнеустройство Гринева зрелого? В конце 80-х годов наши антисоветскиедемократы проклинали СССР 30-х годов за то, что он не был «гражданскимобществом». А ведь они и сами уже в 90-е годы не понимают, что это такое.
В результате всех этих усилий мы пришли к нынешнему кризисус деформированными представлениями о значении государства и рваной историческойпамятью. В дебатах в Интернете, которые я упоминал, тот же Б. вслед заотрицанием «советской империи» доходит, по сути, до отрицания России и самойвозможности ее сохранения: «Да, Сталин создал сверхдержаву, (военно-мужицкуюимперию), но почему Вы записываете это ему в плюс? Я не говорю о средствах… Явообще не говорю о цене…».
Здесь отрицание доведено именно до чистоты – Б. идет дальшебольшинства демократов, ибо они всегда упирали именно на «средства и цену»(репрессии и т.п.). Он это отбрасывает как несущественное и отрицает в принципесамо стремление быть сверхдержавой – хотя не может не знать, что в реальныхусловиях ХХ века только это обеспечивало выживание России. Ведь тогда все этопрекрасно понимали – не смог бы никакой Сталин создать «военно-мужицкуюимперию», если бы «мужики» нутром не почувствовали ее необходимости.
Из антигосударственности у антисоветской интеллигенциивылупился самый вульгарный и пошлый антипатриотизм. Николай Петpов,пpеуспевающий музыкант, делает поистине стpашное пpизнание (сам того,pазумеется, не замечая): «Когда-то, лет тpидцать назад, в начале аpтистическойкаpьеpы, мне очень нpавилось ощущать себя эдаким гpажданином миpа, для котоpогокачество pояля и pеакция зpителей на твою игpу, в какой бы точке планеты это нипpоисходило, были куда важней пpесловутых беpезок и осточеpтевшей тpескотни о„советском“ патpиотизме. Во вpемя чемпионатов миpа по хоккею я с каким-томазохистским удовольствием болел за шведов и канадцев, лишь бы внутpеннеостаться в стоpоне от всей этой квасной и лживой истеpии, пpевpащавшей все,будь то споpт или искусство, в гигантское пpопагандистское шоу» (Петpов Н. Кунижениям в своем отечестве нам не пpивыкать. – «Независимая газета». 13 июля1993.). Держал фигу в кармане – болел за шведов и канадцев! Не потому, что ониему нравились, а потому, что какая-то мелочь в государственной пропаганде резалаему слух.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
