Надежда стояла у ларька, чувствуя себя полной идиоткой:старухи вели живейшую беседу, из которой она не понимала ни слова.
Между делом сапожника ловко набила набойку и взяла с Надеждыпятьдесят рублей — тетя Вася, видите ли, забыла дома кошелек. Не то чтобыНадежде было жалко полтинника, хотя все же не рубль, а пятьдесят, но еслистаруха возьмет за правило каждый раз отрывать набойки, когда ей приспичитпоговорить с сапожницей.., никаких денег не напасешься!
Старухи распрощались как родные сестры, и оголодавшаяНадежда чуть не силой поволокла тетю Васю домой.
Съев тарелку тушеных овощей с мясом и прихлебывая вторуючашку маминого душистого чая с мятой, Надежда пришла в благодушное расположениеи спросила тетю Васю, довольна ли та беседой с сапожницей.
— Вы, конечно, опять скажете, что я выжила изума, — вздохнув, начала тетя Вася, — но я узнала от Галииудивительные вещи. Оказывается, вот уже несколько недель среди молодых айсоровнаблюдается какое-то брожение. Хоть они с большой неохотой рассказывают своимблизким об этом, но все же удалось узнать, что в городе появился некий человек,который называет себя великим жрецом и старается возродить культдревнеассирийских богов. Кроме того, он неустанно проповедует обисключительности народа сураи, его избранности и призывает молодых людей, он ихназывает воинами, объединиться под знаменем богини злых сил и завоевать сначалавласть в этом городе, а там видно будет, как дело пойдет.
— Вы не шутите? — не веря своим ушам, спросилаНадежда. — Или, может, эта Галия что-то придумывает?
— Да ей такое ни в жизнь не придумать, я ее сто летзнаю! — воскликнула мать.
— Вот именно. — Тетя Вася кивнула матери ипродолжала:
— Поскольку борются айсоры с плохими людьми, с мафией,то и помощи нужно просить у богини злых сил.
— Ах вот как, — протянула Надежда, — что-то слогикой у этого жреца не совсем...
— Логикой во всей этой истории и не пахнет! Но выспросите, как зовут эту богиню?
— Львиноголовая Ламашту! — ахнула Надежда, вкритической ситуации она очень быстро соображала, а что вскоре эта самаяситуация наступит, она чувствовала.
Чувство это гнездилось у нее где-то в корнях волос, то есть,как только Надежда Николаевна Лебедева начинала испытывать это чувство, оназнала, что вскоре в ее жизни последуют изумительно интересные, опасные изагадочные события, и она. Надежда, не сможет спать спокойно, пока не разгадаетвсе криминальные загадки.
— Правильно, Надя, они якобы поклоняются богине зла —львиноголовой Ламашту. Совершенно случайно Шоша — внук Галии — ей об этомпроболтался. Видишь ли, бабушка научила его ассирийскому языку и в детстверассказывала, какой их народ древний. Вот семена, посеянные жрецом, и упали наблагодатную почву.
— Из этого следует... — Надежда глядела на тетюВасю блестящими от возбуждения глазами.
— Именно, у древних ассирийцев существовалопредставление о связи божества со своей статуей. То есть вот построят они храми там поставят статую, к примеру, своего самого главного бога Энлиля. Так вотесли придут враги, завоюют город и увезут статую из страны, то страна можетпогибнуть.
И знаешь от чего? — Тетя Вася хитро прищурилась. —От потопа.
— Прямо как у нас — Всемирный потоп, — удивиласьмать.
— Только потоп этот будет вызван не наводнением с моря,а очень сильной дождевой бурей, которую нашлют злые силы.
— Значит, где статуя, там и божество, — протянулаНадежда.
— Они и уперли золотую статуэтку из коллекции! —припечатала мать. — Тут и думать нечего!
— Так-то оно безусловно так, — согласилась тетяВася, — но все дело в том, что у древних ассирийцев не было никакогокульта поклонения львиноголовой Ламашту. Они ее, если честно, как огня боялисьи защищались всеми доступными способами.
Для этого был у человека свой бог-защитник, которыйполагался ему при рождении.
Считалось, что с потерей своего бога человек становитсялегкой добычей для злых демонов, которые появляются из подземного царства, атакже для инкубов Лилу — ночных духов, которые приходят к женщинам и высасываютиз них жизненные соки, и суккубов Лилит, проделывающих то же самое с мужчинами.А уж львиноголовая-то всех этих демонов за пояс заткнула бы, потому что онаприходила из подземного царства и приносила с собой всевозможные болезни. Ичтобы богу-защитнику было полегче, у каждого человека имелся еще свойсобственный шеду, в образе человека или зверя, который держал его жизненнуюсилу.
Вот смотрите. — Тетя Вася сорвалась с места, побежала вкомнату и вскоре вернулась, держа плоский кусочек обожженной глины. — Эточасть оттиска печати ассирийского времени. Человек и его шеду.
На глине слабо выступали рельефные изображения мужчины изверя, похожего на леопарда.
— Что делать будем? — нарушила Надеждапродолжительное молчание.
— Если они украли статуэтку Ламащту, то и таблички тожеу них, — заявила тетя Вася. — Несмотря на ссору, внук Галии придетвечером, чтобы помочь ей закрыть ларек и отнести вещи. Я хочу с ним поговорить.
— Расскажите еще что-нибудь про ассирийцев, —попросила Надежда.
— Ну, — тетя Вася улыбнулась, — по ихпредставлениям земля уподобляется большому перевернутому круглому челну, а небо— твердому куполу, накрывающему мир. Небо сделано из синей яшмы и покоится наосновании, в которое вбиты колышки, и привязано небо веревками. Эти веревки иканаты — Млечный Путь.
— Какая прелесть! — воскликнула Надежда,представив воочию такую картину.
— Каждой звезде определено на небосводе твердое место,чтобы ни одна не сбилась с пути. На востоке находится гора восхода, на западе —гора заката, которые заперты на замок, и открыть замок может только Солнце —Шамаш по-ассирийски, — что оно и делает каждый день утром и вечеромсоответственно.
— Очень интересно, — начала мать, — ноневозможно себе представить, чтобы взрослые люди в здравом уме могли в такоеверить.
— А жрец им про это и не рассказывает, он большенапирает на львиноголовую Ламашту.
— Чувствую я, что дело нечисто! — воскликнулаНадежда.
* * *
В трубке потянулась череда длинных гудков. Макс уже готовбыл дать отбой, когда наконец послышался щелчок и старческий голос проскрипел:
— Алле?
Не веря своим ушам, Макс узнал здорово постаревший, но всеже незабываемый голос Зинаиды Викентьевны — только она так тянула гласные. Максготов был расцеловать старуху, если бы не разделяющее их расстояние.
— Зинаида Викентьевна! — крикнул он как можногромче: она неважно слышала еще пятнадцать лет назад, но ни за что не хотела вэтом признаться.
