Мертвые упыри лежат в своих гробах всегда навзничь и никогда притом не разлагаются.
Арсений Селецкий «Колдовство в Юго-Западной Руси в XVIII столетии»19 декабря
Убедившись, что голова одного украинского классика на месте, Даша озадачилась головой второго – Николая Васильевича Гоголя.
И отправилась в поисках ответов на все вопросы прямо к себе домой, на Десятинную улицу – мешать маме работать, а заодно перекусить, переодеться и покалякать о делах своих скорбных.
Если кто и умел разделять литературные легенды и вымысел, так это она, Вероника, мать Даши, известный в узких кругах литературовед, специалист по Маяковскому.
Мама корпела над очередной безмездной статьей для дружеского литературного сайта, но легко отвлеклась на предложение дочери перекурить, перекусить и переговорить.
– Мамуля, Гоголь? – лаконично спросила дочь.
– Потерянная голова? Или летаргический сон в гробу? – мама сразу поняла, что дочь Дашу интересует отнюдь не развернутый литературный анализ «Ревизора».
– Сон – это когда покойники оживают? Тоже нам подойдет. Идем на кухню, кого-то укусим…
В кухне на Дашу с укоризной посмотрел громадина-фикус, который и она, и мама вечно забывали полить – и получил в ответ покаяние и чашку воды.
Даша же в свою очередь получила чашку чаю, бутерброд с колбасой и все интересующие ее пояснения.
– Гоголь – не моя тема, – мама с наслаждением закурила, придвинула пепельницу. – Но, конечно, я интересовалась данным вопросом. Хотя и не копала глубоко. Потому могу сообщить лишь самые известные факты. Сохранились заметки писателя Лидина, присутствовавшего при вскрытии могилы Гоголя в самом начале 30-х годов. Он писал, что головы в гробу не было… Хотя другое свидетельство, составленное НКВД, не содержит подобного факта. Потому загадка так и остается загадкой. И чтобы раскрыть ее, нужно вскрыть могилу Гоголя второй раз… А, впрочем, есть ведь и другая легенда.
– Какая?
Даша встала, подошла к кухонному столу сделать себе еще один бутерброд.
– Когда спустя семьдесят девять лет после смерти могилу вскрыли, Гоголь лежал в гробу вместе со своей головой, но… перевернувшись лицом вниз – потому что был похоронен живым. Мол, врачи не смогли отличить смерть от летаргического сна, и бедный классик проснулся в могиле. Сейчас о летаргическом сне редко вспоминают. Но в XVIII–XIX веках это была модная страшилка в кругах интеллигентной салонной публики.
– Вот ведь интеллигенция! – без всякого почтения хмыкнула Чуб. – Да любой нормальный житель украинского села под Диканькой, обнаружив в гробу покойника лицом вниз, сразу провозгласил бы его вампиром!
– Верно, верно, – согласилась Вероника. – Еще Иван Франко писал, что украинские упыри крутятся-вертятся в гробу… И о таком покойнике у нас говорят: «От, поганин, танцює по смерті!»
– Наш Франко писал про местных вампиров? Землепотрясно! – Чуб немедленно принялась гуглить статью. – Вижу… Франко «Сожжение упырей в 1831 году». Не поняла. При чем тут холера вообще?
Медленно пережевывая второй бутерброд, Даша некоторое время прыгала взглядом по строчкам, в подробностях описывавших страшную огненную казнь семерых мужчин в Галиции.
«Дело касается сожжения нескольких человек, заподозренных громадою в том, что они упыри и были причиной свирепствовавшей в то время холеры…»
– Чушь какая-то! – заключила она. – С какого перепоя вампиров посчитали виновными во всех эпидемиях? Где связь? Вампиры пьют кровь. Вот темные люди! – Чуб недовольно отложила смартфон. В мистике украинские селяне Галиции явно разбирались не лучше салонной интеллигенции Санкт-Петербурга.
– Хоть я и соглашусь с тобой, – сказала мама, – при иных обстоятельствах наш Гоголь мог стать идеальным прообразом литературного героя-вампира – почище Трансильванского князя Влада. Сама рассуди… После смерти он то ли ожил, то ли был обезглавлен. Да еще и при жизни был убежденной «совой» и не слишком любил дневной свет. Но интереснее всего, что самый известный украинский вампир полковник Киевский Антин Танский – был гоголевским предком! Пра-дядей!
