И все же удар достиг цели. Он видел, как заработала мыслительная машина. Мать прекрасно понимала, что голож*пая и алчная семейка человека, которого Феликс когда-то, по ее, между прочим, милости вышиб из бизнеса, станет теперь оголтело рваться к ЕЕ деньгам. Захочет реванша. И используют для этой цели Романа.
А это ей нах*** не надо.
Хорошая новость, а?
- Всегда рад помочь, мама, - проговорил он и доброжелательно кивнул.
И тут она улыбнулась и стала вдруг такой красивой. Как ядовитый цветок.
- А ты, сынок? Ты не хотел бы разыскать своего родного отца?
Это же всегда было болезненной темой для Олега. То, что он нагулянный, неполноценный, приблудный. Потому что она этого от него и не скрывала. Потому что за это на него можно смотреть вполглаза.
Она знала, куда давить. Одни-один, подумалось ему.
- Кстати, ты ведь никогда не упоминала моего отца. Мне всегда было интересно, почему? Это, - он показал на себя. – Было недостаточным поводом для знакомства? А, мама?
Она ощерилась. По-настоящему. И наклонилась вперед. Олег понял, что сейчас и будет главный удар.
- А вот тут ты прав, Олежек!
Ее глаза нехорошо блеснули, она стала выталкивать из себя слова. И Олег невольно поразился, столько скрытой застарелой ненависти в ее голосе звучало.
- Тут ты прав, - повторила она. – Я была молодой, красивой, дерзкой, богатой. Любила развлекаться. А ты и сам знаешь, Олежек, какие развлечения у золотой молодежи бывают, не мне тебе рассказывать.
Ну да, как же без намека, Олег тоже хорошо успел погулять за свою затянувшуюся молодость.
А взгляд женщины неожиданно ушел куда-то вглубь себя, как будто она смотрела далеко в прошлое.
- После концерта одной популярной рок-группы. Тусовка. Травка. Алкоголь. Кто-то предложил попробовать дурь покрепче. Я даже не знаю, кто и сколько их было.
Ее взгляд сфокусировался на нем, и она мертвым голосом произнесла:
- Когда я узнала, что беременна, хотела сделать аборт. Отец не дал, ему хотелось внуков! В любом виде. Жаль, он до твоего рождения не дожил, раньше схлопотал инфаркт.
Она смеялась, а Олегу казалось, она копается у него в груди раскаленной иглой. И почему-то было ее безумно жалко.
- Так что, мой мальчик, можешь начинать искать своего биологического отца хоть прямо сейчас. Увлекательное будет занятие. Тем более, что, - она опять обвела взглядом кабинет, намекая, что вышибет его оттуда. - Свободного времени у тебя скоро появится много.
Наверное, это должно было его размазать. Во всяком случае, мать именно такого эффекта и добивалась. И да, ему было больно. Но ведь он больше не Олежек - ошибка ее молодости.
Он Олег Серов.
- А я уже нашел, мама, - сказал он просто. - Самого лучшего в мире отца.
- Феликса?! – она аж взвилась от ярости.
- Да, и мне другого не надо.
Что-то такое творилось сейчас с Ларисой Серовой. Как будто само имя бывшего муже переворачивало ей душу. Болезненно, страшно. Но женщина быстро овладела собой.
- Какой же ты все-таки продажный, сынок.
- Что поделаешь, какой есть, мама.
Встала, взяла со стола перчатки, улыбнулась ему:
- До завтра, Олежек.
И ушла. Высокая, прямая, красивая, властная, настоящая царица. Жестокая царица. Его мать.
Олег какое-то время сидел, уставившись в пространство, успокаивал клокотавшие в груди чувства. Он выиграл этот промежуточный бой, но теперь ему требовалось что-то, чтобы начать нормально дышать. Ему требовалось...
Кофе. Сейчас же.
***
Лариса Серова прошла в директорский кабинет, а Таня сидела и гадала, узнала она ее или нет. И все время прислушивалась к тому, что происходит там, за дверью, надеясь хоть что-то уловить. Ни звука оттуда не доносилось, только отдаленный гул. Да и не могло, в директорском кабинете двойная дверь, когда закрывается внутренняя, звукоизоляция полная.
Но спрашивается, чего ждала? Разгрома, криков?
Наверное, у нее просто кровь шумела в ушах.
Было страшно. Так страшно, как будто она призрака увидела. Совсем как тогда, три года назад, когда эта высокая властная женщина негромким голосом отчитывала ее и говаривала такие ужасные вещи, что Тане хотелось умереть на месте. Ничего не изменилось.
И все же, узнала она ее или не узнала?
Таня ведь сильно изменилась с тех пор. Так сильно, что…
Дверь кабинета открылась, на пороге опять возникла Лариса Серова. А у Тани сердце подскочило к горлу, стоило ее увидеть. Но та, ни на кого не глядя, стремительно прошла через приемную и вышла.
Просто прошла, и как будто бороной снесла за собой слой пространства, сдернула, содрала, оставив глубокие борозды. Таня незаметно выдохнула и осела в кресле, испытывая мгновенную слабость. Все-таки энергетика этой женщины так давит, что…
Пришел вызов по селектору.
- Татьяна Аркадьевна, - голос Олега Серова звучал странно, резковато и хрипло. – Кофе. Пожалуйста.
В первый момент она не поняла. А когда поняла, залилась краской. Быстро огляделась, проверяющие так и сидели на своих местах, погруженные в работу.
- Кофе. Да. Я поняла, Олег Феликсович, одну минуту. Сейчас, - пробормотала Таня запинаясь, чувствуя, как реагирует тело, наливаясь горячей влагой.
А потом встала и на негнущихся ногах пошагала к чайной. Казалось, она сейчас сгорит от стыда. То, что она собиралась сделать, было в высшей степени неприлично, вопили мозги. Но горячий коктейль уже забродил в крови, он перекрыл все доводы рассудка. Потому что это было рискованно, дико, порочно и до головокружения сладко. Отказаться немыслимо.
Пара десятков шагов до чайной – как в тумане. Главное не сбиться с шага, не оглядываться по сторонам, как будто она что-то украла, и не спешить. Зашла, заперла за собой дверь, и тут же привалилась к ней спиной. Закрыла глаза, замирая от волнения, сердце бьется пойманной птичкой, летит.
А в следующую секунду уже бросилась открывать это окно – балконную дверь. Успела, он как раз только что переступил на с тетивы ограждения на плитку.
И сразу в объятия. Упали оба, как будто провалились в другой мир, где нет никого, кроме них.
Где-то периферическим чувством Таня угадывала, что он подталкивает ее внутрь, прижимая к себе одной рукой, а второй закрывает балконную дверь. Но он не отпускал ее губ, и остальное уже не имело значения. Пил так, будто раненый, умирающий в пустыне. Шептал:
- Танечка, Таня, тише, хорошая. Мне нужно, очень нужно. Прости…
Нужно. Да. Не надо было понимать, она это просто знала. Колготки оказались сдернуты в секунду.
