Книга Селфи на балконе - Алёна Снатёнкова

Корнеев смотрит на меня, я пытаюсь хоть что-то уловить в его взгляде, но разве угорающие глаза, вообще, понять, можно?

Конечно, нет.

Тем более, когда эти глаза нашему барину принадлежат.

Да его сам дьявол помилует, и в рай отпустит, чтобы мозг свой подземельный не ломать.

— Корнеев, что делать-то?

Отлично. Он тут уже начал играть свою партию, а мне, как участнице одной из главных ролей, даже слов не предоставил. Что, стоять и глазами хлопать, будто пытаюсь на ресницах взлететь?

Хотя, чего жаловаться, почти все актрисы рыльно-мыльных сериалов только так и делают.

Брюнетик резко притягивает меня к себе, и пока я думаю, как его убить за эти обнимашки, он кладет свои лапы на мою поясницу. Вру, его руки ниже. Намного ниже дозволенного. Иными словами, если бы мой папуля увидел эту картину, то заставил бы Корнеева жениться на мне. Даже если бы пришлось достать пистолет, и нацелить дуло на самое ценное. Мужское.

— Разбудим совесть нашего общего друга?

Я перевожу взгляд на Суханова, а он так и продолжает желудок свой забивать.

Общий друг, это ведь он, да?

Киваю, и вредители моего тела синхронно прыгают от радости, мол, про них не забыли, и начинают забег по венам, разгоняя адреналином кровь.

Правда, я так и не спросила, как мы это делать будем.

Рот уже открыла, чтобы шепотом вопрос свой задать, а меня в этот момент к мужскому телу прижимают, губами в шею утыкаясь.

Да что за фигня?

Брюнет решил меня всю обслюнявить, что ли?

— Толкай.

Чего?

— Я сейчас тебя так толкну, что в стену впечатаешься. Корнеев, совсем границ не видишь?

— Вы опять шепчетесь? — Голос Назара разрывает наш с барином зрительный бой на шпагах. Эх, рано он заговорил, я уже почти победила.

Только вот брюнет на голос друга совсем внимания не обратил. Он как меня испытывал, так и продолжал испытывать, руку и на сантиметр не поднимая.

— Детка, отталкивай меня, и с психом иди к машине. Или, я сейчас подумаю, что тебе нравится моя рука на твоей упругой, офигенной заднице.

К такому меня жизнь не готовила, и даже в сериалах не встречался подобный наглеж, поэтому парня я от себя отшвыриваю, а сама за дверью скрываюсь, конечно же, не делая и шага, чтобы уйти дальше.

— Наташа!

Ой, рано ушла, что ли?

Чего он зовет меня?

— Назар, вот ты доволен? Сам знаешь, как было сложно к ней на метр подойти, а тут ты со своими игрушками меня на километр снова откинул.

— Я?

— А кто ещё? Думаешь, Натка такая глупая, и не поняла, что ты задумал?

Наверно, глупая.

Ни фига я не поняла.

Будто геометричка мне снова начала доказывать Теорему Пифагора, а у меня, как был ветер в голове на этом уроке, так и сейчас он смерчем завывает.

— Да ничего она не поняла.

Блеск. Слушать от кого-то, что ты не шибко и умная, обидненько немного.

— Да я для тебя хотел лучше сделать. Красотка бы сразу поняла, какой самец ей достался.

— А сейчас она убежала в неизвестном направлении.

Ну и актер.

Может, ему в театральный идти надо было?

А что? Нужно ведь кому-то играть роль леших и всяких идиотов.

— Сейчас верну её.

Ой, что с голосом?

Сухановскую совесть так легко из пещеры вызвать? Таким-то непонятным бредом? Эх, а я его еще своей картошкой кормила.

Слабак.

— Сам найду. Ты и так уже постарался. Сухой, вот могли бы просто выпить и посидеть… Смысл цирка?

— Значит, заставить меня драить посуду не цирк, а познакомить красотку с обществом это хрень полная?

— Завязать ей глаза, чтобы она на ощупь меня нашла, вот где хрень. Или хрень, чтобы я со стороны смотрел, как она все это делает. Не самое отличное начало отношений. А теперь всё, сейчас она думает, что мы извращенцы.

Я что должна была сделать?

— Бро, да я…

Пропускаю мимо ушей слова Назара, потому что Корнеев появляется в дверях и еле скрывает улыбку.

— Уходим. У нас есть минута. Соображалка у друга работает на ура.

— Чувствую себя дубом. — шепчу, закатывая глаза.

— А о чём они там шептались, когда обжимались? Корне-е-ей.

Отлично мы с места стартанули.

Синхронно так.

Финишная метка была возле машины, в которую мы чуть не врезались, когда бежали.

— И что это было? — немного отдышавшись, наконец-то спросила я.

— Кажется, но это была ревность. А там не знаю, я с таким не сталкивался.

Хммм.

Что?

— Да не ревновала я тебя к тем двум курицам.

— Я про себя, детка.

Я в шоке. А Корнеев улыбается и заводит двигатель.

— Расскажу всё утром, в обмен на завтрак. — Смеется, и выруливает на дорогу.

— Подожди. — Не собираюсь я завтрак никому готовить. Самой придется голодной идти квартиру смотреть. — Или я спрошу у Суханова.

— Тогда придется вернуться, где тебя будут ждать толпа задротов в одних штанах.

— Они меня ждут, а я к тебе еду?

Даже не знаю, расстраивать мне или радоваться, но по взгляду брюнетика стало понятно, что ему эта затея точно не понравилась.