Харрис протянул руку к топору, освещенному упавшим фонариком, и заметил, что перчатки на руке нет. Он с трудом удержался от соблазна как-нибудь спрятать ее, но одной рукой ему было не справиться. Он вновь потянулся к топору. От топора сейчас зависела его жизнь. В это время острые зубы вцепились в его руку и принялись яростно трясти ее.
Харрис завопил и резко выпрямился, потащив за собой крысу. Крыса упала. В пасти ее остались два человеческих пальца.
Как ни странно, но он не чувствовал боли. Он просто оцепенел от шока. Одно он понимал четко — надо уносить ноги. Шатаясь, Харрис направился к двери. Сейчас ему было наплевать на Фоскинса, на крыс... Ему хотелось одного — бежать из этого кошмара. Одна из крыс кинулась ему на плечо и сбила с ног. Он врезался в клетку и закатился за нее, сбросив с себя при этом мерзкую тварь. В его затуманенном мозгу возникло желание съежиться, умереть, но вместо этого он взревел от ярости, встал, схватил крысу за задние лапы и поднял ее в воздух. Другая крыса в это время прыгнула ему на бедро. По ноге потекла теплая кровь, и учитель понял, что зубы прокусили плотный материал. Ярость придала ему силы. Но это не была сила безумного человека. Мозг его работал холодно и ясно. Мысли о смерти ушли. Человек всем своим существом воспротивился тому, что его кусало низшее существо, мерзкая, отвратительная тварь. И это придало силу.
Харрис поднял крысу над головой и, не обращая внимания на ту, что вцепилась в бедро, ударил ее изо всех сил о стену. Оглушенная крыса взвизгнула, как ребенок, но продолжала извиваться у него в руках. Харрис ударил еще раз. Тонкие кости хрустнули, ударившись о бетон. Харрис радостно фыркнул и отбросил крысу как можно дальше, даже не интересуясь, жива она или нет. Потом он схватил крысу, вцепившуюся ему в бедро. Боль стала невыносимой. Харрис изо всех сил поднял извивающееся тело и, шатаясь, направился к трупу Фоскинса. Топор, ему нужен был топор! Он рухнул на колени, едва не лишился сознания от напряжения и боли, но заставил себя ползти. Последним яростным усилием Харрис дополз до трупа и упал рядом с ним. Крыса на минуту отпустила человека, но тут же бросилась в новую атаку. Харрис перекатился на спину и ударил ее обеими ногами. Крыса отлетела в сторону, и Харрис успел встать на колени.
Он схватил топор, выдернул его лезвие из черепа дохлой крысы, но с ужасом обнаружил, что рука Фоскинса не отпускает топорище. Харрис ухватился за топорище обеими руками и резко выдернул его.
Он обернулся вовремя. Огромная крыса, на морде которой запеклась кровь и пена, изготовилась к прыжку. Глаза крысы выпучились от ярости и злобы. Ударом топора Харрис встретил крысу в воздухе. Острое лезвие надвое раскололо череп. Крыса упала у его ног. Харрис посмотрел на нее. Чудовище корчилось в судорогах. Вторым ударом Харрис отрубил ей голову и рухнул на землю.
Его насторожил какой-то звук. Подняв голову, учитель увидел, как к нему подползает первая крыса, та, которую он ударил о стену. Она, полудохлая, сгорая от злобы и ненависти, нашла в себе силы ползти к человеку. За крысой тянулся кровавый след.
Харрис пополз ей навстречу. Крыса подняла окровавленную морду, оскалила зубы. Из глотки ее вырвался звук, похожий на рычание. Харрис понял, что у твари перебит позвоночник. И все же она продолжала ползти, полная решимости уничтожить человека!
Когда их разделяло не больше двух футов, Харрис поднялся на колени и обеими руками занес топор над головой. Задние лапы крысы задрожали от усилия, словно она хотела прыгнуть, но такой подвиг оказался не под силу даже этому фантастическому существу. Топор опустился на шею крысы, перебив позвонки, разорвав артерии.
Обессиленный Харрис упал замертво.
Он не знал, сколько времени пролежал в забытьи. Может, пять минут, а может, и пять часов. Сознание медленно возвращалось. Харрис снял перчатку и посмотрел на часы. Он мог бы и не смотреть — все равно не вспомнил бы, сколько времени длилась схватка. Нестерпимо болела рука. Боль в ней даже заглушила пульсирующую боль в бедре. Все тело ныло, щека была липкой от крови. Кровь стекала откуда-то с головы. Харрис поднес здоровую руку к уху и с ужасом обнаружил, что мочка оторвана.
— Господи Иисусе! — пробормотал он.
Потом ужас сменился ликованием. Он жив! А прививки спасут его от любой болезни. Надо только выбраться из этого проклятого места.
Он сел и задел при этом мертвого Фоскинса. Бедняга, подумал Харрис. Наверное, сражался, как лев. Ведь убил же двух крыс! Да, Фоскинс нашел их логово. Здесь они размножались, здесь был их дом. Харрис услышал какой-то звук и напрягся. Сразу же нахлынула волна страха. О Господи, неужели этот кошмар еще не закончился? Харрис торопливо огляделся по сторонам в поисках топора и выдернул его из дохлой крысы.
Звук был похож и на визг, и на странное мяуканье. Он доносился из дальнего угла. Внезапно Харрис вспомнил тот миг, когда увидел Фоскинса. Мозг услужливо выдал запечатленную картину: мертвый Фоскинс, крысы, а в углу что-то странное, белесое, разбухшее.
Непонятные звуки доносились именно из того угла.
Харрис в страхе пополз к фонарику. Тот, к счастью, продолжал работать, только свет стал слабее. Хватит ли сил отбить еще одну атаку? Харрис сомневался в этом. Разумнее было, прихватив фонарик, как можно скорее выбраться из подвала.
Харрис дополз до фонарика. Странно, но на него никто не напал. Любопытство человека взяло верх. Харрис посветил в угол. В углу что-то копошилось. Что-то белое или серое. Свет фонаря отразился в двух маленьких блестящих глазах. Харрис медленно двинулся в угол.
Подойдя ближе, он передернул плечами от отвращения. Ему представилось поистине дьявольское видение. Человек вздрогнул, но заставил себя смотреть.
В углу, на соломе, в окружении человеческих костей лежало самое омерзительное существо, какое он когда-либо видел. Что наяву, что в кошмарах. Чем-то оно напоминало тех черных, гигантских крыс, но было еще больше. Вытянутая голова, длинное жирное туловище, толстый хвост.
На этом сходство кончалось.
На теле твари не было шерсти, за исключением нескольких сероватых клочков. Сквозь белую или серовато-розовую кожу — в свете фонаря невозможно было разглядеть — просвечивали темные вены. Они пульсировали, и ритм их движений сливался с пульсированием всего туловища чудовища. Эти непрерывные расслабления и сокращения белесого тела почему-то показались Харрису особенно отвратительными. На память пришел налитый кровью вырванный глаз. Учитель судорожно сглотнул, стараясь остановить подкатившую к горлу рвоту.
Харрис смотрел в слепые глаза без зрачков, в желтые мерцающие щели. Голова твари, принюхиваясь, ходила из стороны в сторону. Похоже, это был единственный доступный для нее способ обнаружить присутствие человека. От твари исходила ужасная, почти ядовитая вонь. Сбоку от большой головы выпячивалась какая-то шишка. Харрис, превозмогая отвращение, сделал шаг вперед — он догадался, что из-за тучности тварь не может двигаться.
Шишка была почти такой же большой, как и сама голова, и она тоже качалась взад-вперед. Харрис поднес фонарик ближе, пригляделся и увидел на шишке... что-то, похожее на рот!
