— Черт побери, Домине, я тебя обыскался! Что ты здесь делаешь?
Потрясенная его внезапным появлением, девушка старалась подавить приступ паники.
— Я могла бы спросить у вас то же самое, мистер Мэннеринг, — дрожащим голосом произнесла она. — Я… я пью чай. Вы не хотите ко мне присоединиться?
— Нет, не хочу. Ты пойдешь со мной. Нам нужно поговорить, и для того, что я собираюсь сказать, нужна более подходящая обстановка!
— Я не думаю, что у нас есть о чем разговаривать друг с другом, — заявила она с поразительным спокойствием, которое стоило ей нечеловеческих усилий.
Глаза Джеймса потемнели от ярости.
— Ты хочешь, чтобы я поднял тебя и вынес отсюда? — взбешенно прошептал он. — Клянусь Богом, я сделаю это, если понадобится!
Домине неуверенно встала:
— Вы не посмеете…
— Хочешь проверить? — прорычал он.
Девушка огляделась. Немногочисленные посетители за соседними столиками с интересом наблюдали за их ссорой, и, бросив возмущенный взгляд на Джеймса, она пошла к двери. Проходя мимо кухни, она чуть не столкнулась с Джоузи, появившейся в этот момент оттуда с подносом в руках.
— О, мисс Грейнджер, вы уже уходите?! — воскликнула она в удивлении.
— Мисс Грейнджер уходит, — подтвердил Джеймс. — Счет можете послать стряпчим мистера Фэрридея: Мистер Лансер знает адрес.
— Д-да, сэр, — ошарашено пробормотала Джоузи, и Домине, готовая провалиться сквозь землю от стыда, выскочила на улицу.
Сбежав по ступенькам, она так резко повернулась, что шагавший за ней Джеймс чуть не сбил ее с ног.
— Ну что, добились своего? Я покинула ресторан. Но никуда с вами не поеду! — гневно заявила она.
— Да ну? — Он криво усмехнулся и открыл дверцу стоявшей на тротуаре спортивной машины. — Залезай.
— Здесь же запрещена стоянка! Вы не должны оставлять машину…
— А я и не собираюсь, — перебил он. — Залезай!
Домине сдалась. Она не чувствовала в себе сил для дальнейшей борьбы и признала свое поражение.
Джеймс уселся рядом с ней за руль, включил зажигание, и машина, взвизгнув покрышками, рванула вперед прямо через лужайку, свернула на аллею и через несколько минут уже неслась по шоссе. Домине вдруг отчетливо поняла: все, что случилось, было неизбежно.
Она не знала, как и почему он здесь оказался, но уже ничего не могла изменить.
Они выехали из города, и Джеймс остановил машину на склоне холма, в стороне от дороги. Затем он повернулся к девушке и сердито произнес:
— Знаешь что? Ты просто сумасшедшая!
— Чем я на этот раз вам не угодила? — устало осведомилась она. — Кажется, я только и делаю, что совершаю безумные поступки с тех пор, как покинула монастырь!
Джеймс пристально смотрел на нее.
— Я имею в виду завещание Генри, — тихо сказал он. Домине вздрогнула.
— Как вы узнали об этом?
— Не догадываешься? — хмыкнул он. — Грант, Кэмпбелл и Доусон были обязаны связаться со мной, как с наследником основного состояния по старому завещанию. Что они и сделали.
— Но вы были в это время в Италии! — воскликнула девушка.
— Нет. Я вернулся несколько дней назад.
— И не сообщили об этом матери?
— Мне нужно было время, чтобы кое-что обдумать… Трудно было вернуться обратно… после того, что произошло.
Домине вспыхнула:
— Это ваш дом.
— Поправка. Теперь твой.
— Уже нет. Я отказалась от своих прав сегодня утром.
Джеймс ехидно рассмеялся:
— Ты все еще несовершеннолетняя, помнишь? Твоя подпись должна быть засвидетельствована опекуном, иначе она недействительна. Так вот, я отказался.
— Вы виделись с мистером Брауном?!
— Этим утром. У нас была долгая беседа о тебе.
— О, Джеймс! — Домине прижала ладони к щекам. — Мне не нужны ни поместье, ни деньги! Ваша мама была права. Дедушка Генри забрал меня из приюта, чтобы…
Джеймс положил руку ей на плечо.
— Домине, — ласково сказал он, — неужели тебе не приходило в голову, что Генри просто привязался к тебе и полюбил? Что он хотел, чтобы ты стала хозяйкой «Грей-Уитчиз»?
Домине склонила голову.
— Но почему? Я такая… такая обыкновенная.
— Ты сама не веришь тому, что говоришь, — хрипло произнес Джеймс. — Ты мила, нежна и можешь быть довольно грозной, когда пожелаешь! — Он улыбнулся. — И ты умна, с тобой интересно общаться! Почему мой отец не мог полюбить тебя? Ведь я люблю.
Сердце Домине на мгновение замерло, и она с недоверием уставилась на него. Затем она пожала плечами и тряхнула челкой.
— Бросьте эти жалкие попытки быть со мной любезным! — с горечью воскликнула она. — Мне не нужна ваша… ваша жалость!
Джеймс сжал руку на ее плече и притянула девушку ближе. Он взял ее ладонь и положил себе на грудь.
— Чувствуешь? Оно не может так неровно биться из жалости. Ты прелестна, Домине, — хрипло прошептал он. — И если бы я после всех мучений, которые мне пришлось перенести по твоей вине за последнюю пару недель, уничтожил каким-нибудь глупым поступком последнюю возможность стать счастливым, вот тогда я бы умер от жалости — к себе.
Он нежно поцеловал ее в губы и вдруг огромным усилием воли заставил себя отстраниться.
— Сейчас не место и не время для этого, — простонал он, отворачиваясь. — Нам еще нужно обсудить кое-какие дела.
Домине задыхалась от затопившего душу счастья. Обхватив одной рукой его за шею, она пальцами пробежалась по контуру его рта. Он схватил ее кисть и на мгновение прижал ладонь девушки к губам.
— Домине, я пытаюсь держать себя в руках. Не заставляй меня желать тебя еще больше. Я всего лишь мужчина! — прошептал он.
Домине смотрела на него из-под полуопущенных век; длинные ресницы скрывали озорные искорки в темных глазах.
— Продолжай, — нежно сказала она. — Я буду хорошей — пока.
Джеймс засмеялся и полез в карман за сигаретами. Прикурив, он глубоко затянулся и произнес:
— Прежде всего, я не хочу, чтобы ты отказывалась от «Грей-Уитчиз».
Домине изменилась в лице.
— Почему?
Джеймс вздохнул:
— Милая, пока тебе не исполнится восемнадцать, дом остается в твоем распоряжении по закону. Но восемнадцать — это не очень серьезный возраст, и я не хочу, чтобы ты умчалась куда-нибудь на край света, где мне будет затруднительно встречаться с тобой…
Домине нахмурилась.
— Что ты имеешь в виду? — Ее голос дрогнул. Джеймс вздохнул:
