Иглолапка крепко спала, ее дыхание было все еще тяжелым от маковых зерен, которые Воробей дал ей накануне. Он чувствовал тяжесть во всем ее теле и зловещее отсутствие чувствительности в задних лапах.
Вчера он так и уснул, глядя на королеву и ее котенка.
«Нет здесь никакой королевы и никакого котенка! — рассердился на себя Воробей. — Это воитель- ница и ученица!» Он не должен был поддаваться чувствам. Иглолапке нужен не изнывающий от жалости кот, а сильный и умелый целитель. И Милли тоже.
Морщась от боли в мышцах, ноющих после вчерашнего напряжения, Воробей наклонился над подстилкой Иглолапки и тщательно обнюхал свою пациентку, касаясь усами пушистой шерсти Милли.
Та сразу подняла голову.
— Как она?
— Шок прошел, — ответил Воробей. Сердце Иглолапки ровно билось под влажной шерсткой.
— Но как ее лапы? — дрожащим шепотом спросила Милли.
— Не знаю, — ответил Воробей, с трудом подавив рычание. Он ненавидел собственную беспомощность.
Снаружи доносились звуки пробуждающегося лагеря — воины суетились на свободном клочке поляны и, преодолевая потрясение и усталость, готовились к исполнению своих ежедневных обязанностей. Воробей слышал спокойный голос Ежевики, отдававшего распоряжения воинам.
— Патрули будут отправляться, как обычно. Нам нужна дичь, а значит, мы должны охотиться. Скоро настанет пора Голых деревьев, когда придется подтянуть животы. Дым, сколько тебе нужно котов, чтобы расчистить завалы?
Воробей насторожил уши. Поваленный бук заглушал звуки. Голоса Грозовых котов больше не отлетали звонким эхом от каменных стен, а тонули в рыхлой массе мокрой листвы и веток.
— Четверых или пятерых для начала хватит, — решительно ответил Дым, но Воробей чувствовал, как горят огнем подушечки на его лапах, содранные в кровь во время вчерашней работы. — Березовик? Бурый? Беритесь за крупные сучья и ветки. Шиповница и Орешница займутся теми, что полегче. Еще вчера коты расчистили проход к палатке целителя. Детская чудом уцелела между корней поваленного бука. Палатка оруженосцев осталась невредима.
Иглолапка пошевелилась. Когда Воробей наклонился, чтобы обнюхать ее морду, то почувствовал щекой, как дрогнули ее веки.
— Как ты? — тихо спросил он.
Ему тут же передалась паника, охватившая Милли, поэтому Воробей предупредительно отстранил ее хвостом.
«Не пугай Иглолапку запахом своего страха!» — сердито подумал целитель.
— Не знаю, — сонно пробормотала Иглолапка.
— Что-нибудь болит?
— Нет. Только спать хочется.
— Ничего страшного, это от мака.
— Я поэтому не чувствую задние лапы?
Воробей почувствовал на спине обжигающий взгляд Милли. Она молча требовала, чтобы он сказал — да. Она всей душой хотела, чтобы это была правда.
Может быть, так оно и было. Может быть, когда Иглолапка полностью оправится от пережитого шока, к ней вернется чувствительность и окажется, что ее задние лапы в полном порядке. В конце концов, Воробей дважды ощупал ее кости и не нашел никаких переломов. Следовательно, лапы должны действовать!
— Да, Воробей? — настойчиво спросила Иглолапка.
— Мне кажется, что твои лапы поправляются после несчастного случая немного медленнее, чем все остальное, — уклончиво ответил целитель. — Давай подождем и посмотрим. Если будет на то воля Звездного племени, твои лапы скоро тоже придут в себя.
Иглолапка поскребла когтями папоротники, которыми было выстлано ее гнездышко.
— Скорее бы! Я ведь недавно прошла испытание, Воробей. Мне пора становиться воительницей!
Милли шумно сглотнула. Воробей чувствовал, как она борется с охватившим ее горем. И понял, что кошка справилась с собой.
— Давай-ка, поспи, — прошептала Милли. — Чем больше ты будешь отдыхать, тем быстрее поправишься.
Иглолапка положила подбородок на лапки, и через мгновение ее дыхание стало глубоким и ровным.
Милли вышла из палатки следом за Воробьем.
— Что с ней такое? — спросила она, как только они очутились за стеной колючей ежевики.
Воробей поморщился, наступив лапой на ветку, перегородившую тропу к его палатке. Из-за упавшего дерева лагерь совершенно изменился, так что идти по нему приходилось со всей осторожностью, ибо на каждом шагу слепого кота могла поджидать неизвестная опасность. Он раздраженно фыркнул. До сих пор лагерь был единственным местом, где он мог ходить, не задумываясь! А теперь он стал таким же незнакомым, как территория Речного племени.
— Что с ее лапами? — не отставала Милли, глядя, как он яростно вылизывает лапу.
Воробей помедлил, устремив незрячий взгляд на кошку. Он знал, что коты слушают внимательнее, если он поворачивается к ним, хотя для него самого не было никакой разницы. Он был слеп.
— Я не знаю.
— Но ты должен знать! — с плохо скрываемым гневом воскликнула Милли.
Воробей с облегчением услышал приближающиеся шаги Крутобока. Серый воин сумеет успокоить свою подругу.
Крутобок потерся боком о бок Милли.
— Никаких изменений? — с беспокойством спросил он.
— Нам остается только ждать, — сказал Воробей. — По крайней мере, она не страдает.
Он пошел прочь, но мысли его путались. Почему Иглолапка не чувствует лап? Да, на них были ушибы, но ведь кости остались целы! Может быть, она потеряла чувствительность из-за ушибов? Воробей нахмурился. Он впервые сталкивался с таким случаем.
— Можно нам заглянуть к ней? — крикнул ему вслед Крутобок.
— Хуже ей от этого не будет, но она должна как следует отдохнуть, — объяснил Воробей, обернувшись к серому воину. — Она ваша дочь. Вам лучше знать, как ее подбодрить.
У него заурчало в животе от голода. Судя по запаху, кучу дичи совсем недавно наполнили. Наверное, лучше ему подкрепиться. Вчера вечером ему было не до еды. Воробей подошел к куче и сразу почувствовал знакомый запах Львиносвета, к которому примешивалась терпкая сырость влажной земли. Брат вытаскивал из кучи дрозда.
Воробей выбрал себе мышь.
— Ты хоронил Долгохвоста? — спросил он у брата.
Воробей знал, что будет тосковать по умершему меньше, чем его товарищи. Это было неизбежно, ведь он знал, что очень скоро снова увидит Долгохвоста — зрячего и сильного, без ломоты в суставах, охотящегося в солнечных угодьях Звездного племени или сидящего рядом со старыми друзьями в толпе звездных котов, пришедших к Лунному озеру.
Сейчас его гораздо больше тревожила Иглолапка.
Если к ее лапам не вернется чувствительность, то ее ждут такие страдания, о которых он боялся даже думать.
Львиносвет помахал хвостом по земле.
