Дэйви переспросил:
— Что мы будем делать, если папу действительно застрелят?
— Его не застрелят.
— Но если все-таки застрелят, что будем делать?
— С нами все будет в порядке.
— Нас могут отправить в приют?
— Нет, глупенький.
— Где же мы тогда будем? А, Пенни? Где?
— Ну, может быть, будем жить с тетей Фэй и дядей Кэйтом.
— Да?
— С ними нам будет хорошо.
— Я лучше пойду жить в канализацию.
— Ну, это глупо.
— Нет, тогда я точно буду жить в канализации.
— Ну конечно.
— По ночам мы сможем выходить в город и воровать продукты.
— У кого? У бездомных, что ли?
— Зато мы сможем завести аллигатора вместо домашнего животного.
— В канализации нет никаких крокодилов.
— Есть, — возразил Дэйви.
— Это миф.
— Что ты сказала?
— Миф. Вымышленный рассказ, сказка.
— Ты — противная. Аллигаторы живут в канализации!
— Дэйви!
— Конечно. Где же им еще жить?
— Например, во Флориде.
— Флорида? Слушай, ну ты даешь! Флорида!
— Да, Флорида.
— Во Флориде живут только старые дураки-пенсионеры и девчонки, гоняющиеся за золотом.
Пенни изумилась:
— Где ты это слышал?
— От подруги тети Фэй, миссис Дампи.
— Дамси, — поправила его Пенни.
— Да, понимаешь, миссис Дампи разговаривала с тетей Фэй. Муж миссис Дампи хотел на пенсии переехать во Флориду. Он поехал туда поискать жилье и больше не вернулся. Потому что на самом деле сбежал с гоняющейся за золотом девчонкой. Так вот, миссис Дампи и сказала, что во Флориде живут только старые дураки и девчонки, гоняющиеся за золотом. Вот тебе еще одна причина, чтобы не жить у тети Фэй: эти ее друзья — они все похожи на миссис Дампи.
Все время жалуются, плачутся. Фу! А дядя Кэйт курит.
— Очень многие люди курят.
— От его одежды несет табаком.
— Ну и что тут страшного?
— А его дыхание, а?
— У тебя тоже не всегда пахнет цветами изо рта, знаешь ли.
— А кому нужен цветочный аромат изо рта?
— Шмелям.
— Но я же не шмель.
— Ты слишком много жужжишь и никак не можешь остановиться. Все время жужжишь.
— Нет, не правда.
— Жу-жу-жу.
— Ты следи за своими словами, а то я ведь могу и ужалить, раз я шмель.
— Не посмеешь.
— Я могу и укусить, и даже очень больно.
— Дэйви, только попробуй!
— Все равно тетя Фэй мне не нравится.
— Она же хочет тебе только добра.
— Она все время... щебечет.
— Дэйви, щебечут птицы, а не люди.
— Она щебечет, как птица.
Это, к сожалению, было правдой. Но, достигнув возраста двенадцати лет, Пенни стала ощущать, буквально в последнее время, какое-то душевное родство со взрослыми. Ей уже не так нравилось насмехаться над ними, как несколько месяцев назад.
Дэйви сказал:
— Она все время изводит папу вопросами, хорошо ли нас кормят.
— Она просто беспокоится о нас.
— Она что, думает, что папа будет морить нас голодом?
— Конечно, нет.
— Тогда почему все время об этом говорит?
— Просто потому, что она — тетя Фэй.
— Слушай, ты можешь это повторить?
Обрушившийся на улицу сильнейший порыв ветра достал их и в углублении перед зелеными воротами. Пенни и Дэйви затряслись от холода.
Дэйви не умолкал:
— У папы ведь классный пистолет, правда? Полицейским выдают очень хорошие пистолеты, да? Полицейским ведь не разрешают выходить на улицу с дерьмовым пистолетом, правда?
— Не смей говорить такие слова!
— Не разрешают, да?
— Нет. Полицейским выдают самые лучшие пистолеты.
— А папа хорошо стреляет?
— Да.
— Действительно хорошо?
— Очень хорошо.
— Он — лучший, да?
— Конечно. Никто не умеет обращаться с пистолетом лучше, чем наш папа.
— Тогда к нему можно подобраться только со спины, выстрелив исподтишка?
— Этого не случится, — уверенно сказала Пенни.
— Но ведь может и случиться?
— Ты слишком много сидишь у телевизора.
Несколько секунд они молчали. Наконец Дэйви сказал:
— Если кто-нибудь убьет папу, я хочу заболеть раком и тоже умереть.
— Прекрати говорить глупости, Дэйви.
— Рак, или разрыв сердца, или еще что-нибудь в этом роде.
— Не смей так говорить!
Дэйви в ответ закивал головой:
— Да, да, да! — Он говорил вполне серьезно. Абсолютно, совершенно серьезно. — Я попросил Бога, чтобы так и случилось, если папа погибнет.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Пенни.
— Каждую ночь в своих молитвах я прошу Господа, чтобы он охранял папу, а потом говорю: "Господи! Если уж ты позволишь, чтобы его застрелили по какой-нибудь идиотской случайности, то сделай так, чтобы я заболел раком и умер. Или чтобы меня сбил грузовик". Короче, что-нибудь вроде этого.
— Но это же ужасно!
Дэйви больше ничего не сказал.
Он смотрел на землю, на свои руки в рукавицах, куда угодно, только не на Пенни. Она взяла его за подбородок и повернула лицом к себе. В глазах у Дэйви стояли слезы. Он изо всех сил старался не заплакать, моргая все чаще и чаще.
Боже, какой же он маленький! Ему всего-то семь лет, но и для своего возраста он такой хрупкий и беспомощный. Пенни вдруг захотелось крепко-крепко его обнять, но она знала, что вряд ли ему понравится такая ласка, особенно на виду у одноклассников.
Внезапно и она почувствовала себя маленькой и беспомощной. Но это было нехорошо, совсем нехорошо. Она должна быть сильной ради Дэйви.
Отпустив его подбородок, Пенни сказала:
— Дэйви, послушай, нам с тобой надо сесть и поговорить: о маме, о том, как люди умирают, почему это происходит, о всяких таких вещах. Никакой это не конец, а скорее начало — там, в раю. И если что-нибудь вдруг случится с папой — хотя с ним ничего не должно случиться, — если вдруг по какой-нибудь дикой ошибке он погибнет, он захочет, и очень, чтобы мы продолжали жить. Он будет очень огорчен, если мы...
