— И сейчас, — тихо проговорил Луон, — ты созываешь встречу в своем мире, говоря от имени всех наших цивилизаций и опять единолично. К тому же в твоем приглашении, друг Майлз, не говорится ничего о том, что нам надо обсудить.
— В нем сказано, — поправил Майлз, — что сначала тема должна быть обсуждена только среди нас — двадцати трех, кто видел центрогалактиан и Серебряную Орду.
— Правда, — продолжал Луон, — и то, что этого оказалось достаточным, чтобы удовлетворить мое правительство и, думаю, правительства остальных цивилизаций. Но я спрашиваю тебя, друг Майлз, будет ли этого достаточно, чтобы хватило всем двадцати трем, когда мы соберемся лицом к лицу.
— Ладно. Ты спросил меня, — ответил Майлз и перестал коситься на заходящее солнце, осветившее своими лучами университетские здания, деревья, берега и реку: всю сцену картины Майлза. — И ты решил появиться пораньше, чтобы первым спросить меня про это.
— Я был твоим первым помощником, — мягко напомнил ему Луон.
— Точно, — подтвердил Майлз, выпрямляясь и отойдя с кистью в руке на шаг от холста, чтобы издалека взглянуть на созданное. — Все верно, друг Луон. Я дам тебе ответ. Я опять созвал всех нас, чтобы обсудить, как в конце концов забрать у центрогалактиан бразды правления Галактикой.
Его слова прозвучали уверенно в теплом летнем воздухе. Но Луон воспринял их в тишине, которая все длилась и длилась.
Майлз продолжал, не прерываясь, смотреть на холст. Он сделал один шаг вперед и нанес еще несколько небольших мазков кистью номер десять, которую слегка обмакнул в желтый. В конце концов позади него опять заговорил Луон:
— Мои люди подумают об этом. Если ты, друг Майлз, станешь умственно недееспособным, я отброшу дружбу и уважение, питаемое к тебе, и проинформирую остальных — как членов экипажа, так и их расы.
— Как хочешь, — сказал Майлз. — Между тем, почему бы тебе немного не подумать над моими словами? Я не говорил о том, что мы потесним центрогалактиан завтра, или через год, или тысячу лет. Я имел в виду, что мы в конце концов сместим их и надо обговорить это уже сейчас.
— Разве ты забыл, — Луон перешел почти на шепот, — о количестве их кораблей, участвовавших в Боевом Порядке? Неужели ты забыл о количестве самих центрогалактиан, находившихся в каждом из них? И что мог сделать один из них с нашим кораблем и всем экипажем? Ты можешь себе вообразить, сколько их живет на всех планетах в центре Галактики? Ты можешь себе это представить, и вдобавок тысячелетнее техническое превосходство, и по-прежнему продолжаешь настаивать на своем?
— Точно так. Я не отказываюсь, — спокойно ответил Майлз, окончательно положив свою кисть в банку с мутным скипидаром, стоящую на маленьком столике слева от мольберта. — Потому что лицо цивилизации определяет не количество или технология. Мы поняли это после нападения Орды.
— Мы, друг Майлз? — глаза Луона сузились настолько, что превратились в желтые полоски на его сером лице.
— Помнишь, как центрогалактиане оплошали перед всей Галактикой, когда Орда пошла в наступление. Я не думаю, что ты забыл это.
— Забыть? Никогда, — медленно произнес Луон. Его глаза снова расширились.
— Подумай! — сказал Майлз, впервые повернувшись к нему лицом. — Ничто не исчезает так быстро, как память о великой борьбе. Вот сейчас наша планета потрясена и пробуждена к жизни своим спасением от Орды. Но поколение, помнящее это, разделившее со мной восприятие в Боевом Порядке, не вечно. Сколько внуков будет помнить об этом?
Он прервался, глядя на Луона.
— Ну, немного, — неуверенно проговорил Луон. — Если твои люди похожи на моих, когда-нибудь они забудут все. Это правда…
— Разумеется, это — правда! — воскликнул Майлз. — Через несколько столетий в памяти у них останется не то, что мы разбили Орду, а только то, что оказали достаточно сильное сопротивление, чтобы заставить их искать себе пищу в более доступном месте. Через тысячу лет они будут говорить о просто одержанной победе. Через две тысячи — победа будет легкой и закономерной. Скоро, очень скоро пройдут следующие миллионы лет, и Орда вернется. И как мы тогда приготовимся?
Луон застыл.
— Хорошо, — через секунду сказал он. — Но почему мы? Почему не оставить управление и ответственность на центрогалактианах или ком-нибудь другом, занявшем их место в центре Галактики? У них есть записи о предыдущем нашествии Орды.
— Да, есть записи, — согласился Майлз. Он посмотрел вниз на серокожего. — Но это все. Вспомни, миллионы лет назад Орду не сумели даже остановить. Она пронеслась по этой Галактике, почти опустошив ее.
Центрогалактиане, скорее всего, одна из тех развитых технологических цивилизаций, сумевших выжить. Но несмотря на это, в этот раз Орда сделала бы все, как и в прошлый раз, если бы не мы. Мы! Двадцать три на борту «Боевой Шлюпки»!
— Ты должен согласиться, — тихо добавил Луон, — что нам сопутствовала удача. Всем нам.
— Нет, — возразил Майлз. — Я с этим не согласен. Дело не в удаче.
Нечто более важное, чем удача, и это нечто будет главной темой нашей встречи. Потому что у нас это есть — надежда и сила, которой центрогалактиане не обдадут, и вот почему они оплошали.
— Оплошали? — голос Луона был почти неслышим.
— Они побежали. Мы остались и спасли всех. Из-за своих слепых инстинктов и из-за того, что я нашел нечто и разделил это с вами.
Способность входить в состояние перегрузки ума и тела. Только термин «сверхсила» не правильный. Потому что на самом деле это прорыв в способность созидать, чтобы сразу черпать из всех глубочайших резервуаров ума и тела. Помнишь свои ощущения, когда мы атаковали Орду и я протянулся ко всем вам с силой, бившей во мне?
— Я помню, — ответил Луон.
— Тогда ты помнишь, что центрогалактиане не имеют ничего подобного.
Если бы они обладали этим, то мы бы почувствовали. Более того, им никогда бы не пришлось убегать от Орды, если бы их естественная психосила могла быть усилена подобно нашей при перегрузке.
— Им хватило даже неусиленной, чтобы вернуться и сражаться, — вставил Луон.
— Да, когда они вернулись! Но все дело в том, что не они вернулись.
Вначале мы безо всякой надежды, только по велению сердца, атаковали Орду и изменили ход сражения. Только это и ничто другое кардинально повлияло на их решимость.
— Друг Майлз, — пробормотал Луон, — мне кажется, что ты придаешь этому отличию слишком большое значение.
— Это не просто отличие, — более спокойно ответил Майлз. — Это отличие говорит о центрогалактианах очень многое. Неужели ты не помнишь, как они не могли понять, даже после моего объяснения, почему для нас, находившихся на борту «Боевой Шлюпки» и оставшихся в одиночестве, не было выбора, кроме как атаковать Серебряную Орду? Вспомни, как центрогалактиане не могли уловить это.
