– Не хотите обратиться к народу? – предложил Цайянь, пока они шли сквозь толпу.
Обратиться к народу? Она не была к этому готова. Ее мозг напоминал пшенную кашу. Предостережения Цайяня были не безосновательны. Переговоры могли провалиться. Санцзинь мог не прийти ей на помощь. В первый раз в жизни она выезжала за городские ворота, чтобы отправиться в пограничные земли, и за время ее путешествия тысяча вещей – не меньше – могла пойти не по плану.
Но какая королева оставит своих людей, даже не попрощавшись с ними?
Сейчас, когда сердце Хэсины не наполняли ни гнев, ни скорбь, она вдруг почувствовала себя непомерно маленькой перед лицом толпы.
– Одиннадцать героев хотели построить более человечную эпоху, – начала она и вдруг поймала себя на том, что цитирует «Постулаты». Она почувствовала на языке вкус пепла, но все равно продолжила: – Они подарили нам мирные времена, которые длились три сотни лет. Мирные времена, которые сегодня я отправляюсь защищать.
Люди жадно внимали ее словам. На их лицах проступала надежда. Из их губ стали доноситься выкрики:
– Дянься! Дянься!
– Ваньсуй, ваньсуй, вань вань суй!
Внезапно Хэсина ощутила прилив тревоги, а потом ей начало казаться, будто за ней наблюдают. Она обвела толпу взглядом и заметила группу придворных, стоящих на балконе. Среди них был и Ся Чжун. Они встретились взглядами, и губы министра изогнулись в усмешке.
«Что вы собираетесь делать?» – спрашивал он всем своим видом. «Фигуры уже расставлены на доске; предотвратить войну не в ваших силах».
Это мы еще посмотрим.
У Восточных ворот ее ожидала Лилиан со свертком в руках.
– Если собираешься вести переговоры, сделай это красиво.
Она передала сверток Хэсине. Внутри оказался черный шелковый рюцюнь. По всей ширине ткани шло изображение свернувшегося в кольцо дракона, который являлся символом Кендии. Он был очень красивым и очень… безголовым.
Похоже, ее похороны тоже пройдут красиво.
– Он такой…
– Можешь не благодарить, – отозвалась Лилиан, когда Хэсина дотронулась до красной вышивки, которая тянулась от рассеченной шеи змея. – Я вплела в него серебряные нити, чтобы на тебе было хоть какое-то подобие доспехов. Конечно, это не очень поможет, но лучше, чем ничего, – если вдруг эти тупицы осмелятся на тебя напасть.
Услышав эти слова, Хэсина заметила, что каждая чешуйка вышита переливающейся на свету нитью. Должно быть, у Лилиан ушло много дней, чтобы закончить эту работу. Хэсина подняла взгляд от наряда на сестру.
– Не нужно было.
Едва ли не в первый раз в жизни Лилиан сохранила серьезное выражение лица.
– Это самое малое, что я могла сделать.
Как бы Хэсина ни пыталась скрывать свои эмоции, Лилиан всегда умела ее растрогать. Ей хотелось столько всего сказать своей названой сестре, но она проговорила лишь:
– Извини, что не смогу прийти на праздник урожая.
Получилось неуклюже. Слова любви давались ей с таким же трудом, как и обращения к народу.
– Ничего страшного! – прочирикала Лилиан. – Я съем твою долю лунных пряников.
– Ты бы в любом случае ее съела.
– Эй! – Лилиан сделала сердитое лицо и ткнула пальцем в руку Хэсины. – Возвращайся, пожалуйста, целой и невредимой. Я ни за что не прощу тебя, если ты бросишь меня одну с этим дуралеем. Он в последнее время читает так много, будто пытается стать бессмертным мудрецом.
Цайянь громко кашлянул.
– Не знал, что ты все еще веришь в детские сказки.
– А что? – приподняла бровь Лилиан. – Ты уже успел вырасти и променять их на эротические…
– Вы готовы, миледи?
Она кивнула, чтобы избавить Цайяня от необходимости продолжать этот разговор, и быстро обняла Лилиан. Потом они зашли в тоннель, который пролегал сквозь городскую стену. Их шаги по булыжной мостовой эхом отражались от стен.
Дойдя до конца тоннеля, Цайянь остановился и задумчиво нахмурился. Хэсина приготовилась к тому, что сейчас на нее обрушится очередная волна причин, по которым она должна остаться, но он сказал лишь два слова:
– Будьте осторожны.
Цайянь умел держать свои эмоции под контролем. Вот и сейчас он отступил на шаг, и его лицо снова приобрело спокойное выражение.
Этот жест тронул Хэсину сильнее, чем любой логический аргумент.
– Хорошо.
Хэсина еще раз вдохнула прохладный воздух и вышла из тоннеля на солнечный свет. Забравшись в седло, она обвела взглядом свою свиту. Четыре стража, одна разведчица и Акира.
Внезапно бывший заключенный пришпорил коня и, приблизившись к Хэсине, остановился рядом с ней. Остальные посмотрели на него с недоверием. Они не видели, как он сражается. Не знали, что он помогает ей выяснять правду вне стен зала суда. Кроме того, он исследовал содержимое пузырька, и Хэсине хотелось, чтобы он был рядом: так она могла следить за его успехами и, возможно, поделиться своими – да и рассказать о самом существовании книги, – когда ей будет о чем говорить.
Но прямо сейчас он был слишком близко. Лучи восходящего солнца освещали не только холмы и долины, отделявшие их от Кендии, но и его лицо. Они придавали волосам Акиры пшеничный оттенок и наполняли его серые глаза золотистыми отблесками. У Хэсины перехватило дыхание: она увидела бывшего заключенного совсем другим человеком – по крайней мере, пока он не открыл рот.
– Вы уверены, что стоит давать вору коня?
Ее сознание тут же прояснилось, и она смерила Акиру недовольным взглядом.
– Представителю, – поправила она его. – Запомни на будущее.
Она натянула поводья и поскакала вперед.
Хэсина неплохо научилась ездить верхом благодаря Одиннадцати героям. Они утверждали, что любой правитель – как мужчина, так и женщина – должен узнавать свои земли, самостоятельно объезжая их. Теперь ей предстояло трудное путешествие, но она знала, что справится. Переговоры могли провалиться, но она была обязана попытаться.
– Цзя! – крикнула она, подаваясь вперед, навстречу ветру. Мир со свистом проносился мимо. На этот раз она летела сквозь него без посторонней помощи. – Цзя!
* * *
Они стремительно продвигались вперед, останавливаясь лишь раз в пятьдесят ли, чтобы сменить лошадей. У Хэсины болело все, что только могло болеть, и по этой причине ей было трудно наслаждаться красивыми видами: водоемами с кристально чистой водой, изумрудными рисовыми полями и бамбуковыми лесами. Но сокровища жизни встречались им повсюду. Когда они проезжали через горные перевалы, на скалах, возвышающихся над их головами, переговаривались золотохвостые обезьянки. Когда они переходили через реки, вместе с ними воды пересекали журавли с красной короной неоперенной кожи на головах, которые, согласно легендам, являлись спутниками бессмертных мудрецов.
