В голове у Фионы созрел план дальнейших действий, и она решила тотчас же, не откладывая дело в долгий ящик, претворить его в жизнь. Она медленно встала, вышла из ванны и с радостью заметила, что Эван судорожно сглотнул. Она мило улыбнулась ему и поблагодарила, когда он набросил ей на плечи полотенце. Однако заключать ее в объятия Эван не спешил. По какой-то причине он, похоже, решил не поддаваться своему желанию. Фиона не стала задавать вопросов, подозревая, что ответ может ей не понравиться либо она вообще его не поймет. Чутье подсказывало ей, что Эван решил заняться с ней любовью, как обычно, ночью, а потом утром, после чего он наверняка встанет с постели и отправится по своим делам, стремясь поскорее скрыться с глаз своей молодой жены, как это делал постоянно. Наверное, он считает, что одна мысль о том, что можно заниматься любовью средь бела дня, приведет ее в ужас. Фионе очень хотелось разуверить его в этом. То, что сейчас произошло в ванне, ей понравилось, но не так сильно, как если бы Эван накрыл ее тело своим сильным телом, вошел в нее, а через несколько минут они оба содрогнулись бы в сладостном экстазе.
Даже не пытаясь прикрыться, Фиона начала вытираться. При этом она наклонялась то в одну сторону, то и другую, сладострастно выгибала спину, пытаясь тем самым заставить Эвана возбудиться еще сильнее. Если судить по тому, что дыхание его стало тяжелым и прерывистым, ей это удалось в полной мере, хотя в искусстве обольщения она была еще новичком. Немного удивляло, что она может с таким бесстыдством выставлять себя на обозрение, однако, поразмыслив. Фиона пришла к выводу, что ничего странного в этом нет: после двух недель занятия любовью она уже не так стесняется своих шрамов, как вначале.
– Фиона, – проговорил Эван, тщетно пытаясь обуздать дрожь в голосе, – что ты делаешь?
– Вытираюсь, – ответила Фиона, оглядывая его с головы до ног и радуясь тому, что на нем только штаны: похоже, он вернулся домой, чтобы переодеться в чистое, после того как, поработав утром, смыл с себя пыль и грязь. – А еще дразню тебя. – Протянув руку, она слегка коснулась его восставшей плоти. – По-моему, мне это удается.
– Но ведь сейчас белый день.
Взглянув в маленькое окошко и отметив, что солнце светит вовсю, Фиона улыбнулась Эвану и принялась развязывать его штаны.
– Как ты проницателен, муж мой.
– Женщины не любят заниматься любовью днем. Поскольку, несмотря на это заявление, Эван не сделал ни малейшей попытки ее остановить, Фиона потянула его штаны вниз.
– Ничего подобного наша Джилли мне не говорила. – Встав перед Эваном на колени, она сняла с него и штаны, и короткие ботинки. – По правде говоря, мне кажется, они с Коннором никогда не отказывали себе в удовольствии и днем.
Эван взглянул на Фиону, стоявшую на коленях у его ног, и почувствовал, что самообладание, которое ему удалось обрести, пока она содрогалась в сладких конвульсиях, вызванных его прикосновением, улетучилось. Фиона принялась целовать его бедра, одновременно поглаживая их руками, и тело Эвана затрепетало. Ее мягкие волосы касались его ног, и от этого прикосновения желание взметнулось в его душе яростным огнем. А когда Фиона коснулась теплыми мягкими губами его восставшей плоти, оно стало нестерпимым, и Эван застонал от наслаждения.
– Что ты делаешь? – спросил он и тотчас же выругал себя за глупый вопрос. В то же время он поверить не мог, что его юная жена собралась сделать то, о чем он знал лишь понаслышке и никогда не осмелился бы попросить.
– По-моему, это и так ясно.
– Это может быть ясно мне, но я и не подозревал, что тебе известно о существовании таких ласк.
– Наша Джилли много рассказывала мне о том, что происходит между мужчиной и женщиной.
Поскольку свои слова Фиона сопровождала поцелуями, Эвану приходилось изо всех сил сопротивляться яростному желанию, иначе он не смог бы продолжить разговор.
– Она говорила с тобой о таких интимных вещах?
– Да. Ее кузины тоже о многом мне рассказывали, и она сказала, что эти знания очень помогли ей при общении с мужчинами. Тебе разве непонятно?
С губ Эвана сорвался хриплый стон, что без слов свидетельствовало о том, что он испытывает истинное удовольствие. Поцеловав его шрам, расположенный в опасной близости от восставшего символа мужественности, Фиона проговорила:
– Я так рада, что тебя спасли, прежде чем твои враги сумели осуществить свою угрозу.
– Я еще больше рад.
–Давай сойдемся на том, что мы оба одинаково рады. Мне очень приятно, что ты такой храбрый, и, быть может, на сей раз ты позволишь мне отблагодарить тебя за то, что ты был так добр ко мне.
Эван открыл было рот, чтобы сказать Фионе, что это она заслуживает награды за то, что одарила его своей страстью, но в этот момент Фиона взяла его восставший жезл целиком в рот, и вместо слов с губ его сорвался хрипловатый стон. Затрепетав всем телом, он зарылся руками в волосы Фионы, инстинктивно удерживая ее голову, хотя она не делала ни малейшей попытки отстраниться.
Несмотря на все его усилия, несмотря на все те годы, в течение которых он учился держать себя в руках, Эван знал, что не сможет долго выдерживать эту сладостную пытку. Он смотрел, как Фиона доставляет ему удовольствие, до тех пор пока не почувствовал, что трясущиеся ноги больше не держат его. Эван с трудом подавил желание целиком отдаться блаженному экстазу. Знания у Фионы есть, однако у нее нет большого опыта в любовных делах, лишь тот, который он ей дал, и, если он сейчас не сумеет сдержаться, в следующий раз Фиона вряд ли согласится одарить его такими ласками.
Чертыхнувшись, Эван схватил Фиону под мышки, подхватил на руки и почти бегом побежал к постели. Бросив ее на покрывало, он улегся сверху, с удовольствием слушая ее хрипловатый смех. Поместив трясущуюся руку между ее ног, он едва не рассыпался в благодарностях: Фиона оказалась готова принять его. То, что она испытала желание, даря ему наслаждение, почему-то тронуло Эвана до глубины души, однако он не стал задумываться, почему это случилось. Прильнув губами к губам Фионы, он с силой вошел в нее, решив собрать остатки самообладания, чтобы сначала доставить ей удовольствие. К его облегчению и изумлению, для этого потребовалось совсем мало времени. Как только он почувствовал, что стройное тело Фионы содрогнулось в яростном экстазе, он не стал больше сдерживаться и, громко вскрикнув, последовал ее примеру.
Наконец тело его обмякло, и он, обессиленный, рухнул на Фиону. Она обняла его обеими руками, чувствуя, что все ее тело до сих пор трепещет: столь сильным оказался экстаз, который она испытала. Приятно было осознавать, что Эван испытал такие же сильные чувства. Неужели он не видит, как великолепно они подходят друг другу, подумала Фиона, взъерошив ему рукой волосы. Даже если он, как все мужчины, отделяет страсть от любви, он должен понимать, что такие чувства, которые они испытывают друг к другу, не каждому дано испытать. Может быть, на то, чтобы это понять, ему потребуется больше времени, но ее терпению приходит конец, а нетерпение может сослужить ей плохую службу. Вполне вероятно, что она наделает ошибок и вместо того, чтобы привлечь его к себе, наоборот, оттолкнет.
