— Да мне все равно. Главное, чтобы стильно было.
— Ну, так я отойду на пару минут, ладно? А вы подумайте, вы хотите длину или стрижемся.
Я посмотрела в свое отражение, в это усталое лицо и в эти сумасшедшие глазки. Я только на секунду призадумалось, но так… серьезно призадумалась, пристально глядя себе в глаза… и вдруг поняла, что хочу длинные. Глупость, конечно. Вообще какая-то глупость незначительная — длинные, короткие. Но вот четко и ясно захотела…
Когда вернулась эта женщина — очень простая, с сигаретным амбре — я ей сказала:
— Длинные.
Она кивнула и уже только после этого начала что-то мыть, чесать, стричь… И просто организовала мне челку. До этого был такой монашеский пробор, а теперь вот игривая челка. И я, честно говоря, сама могла бы ее отстричь… Но нет. ТАК не смогли бы… Это была какая-то магия. И женщина даже как-то устала, хотя… Вот что она сделала? Ну, челку отстригла…
Но это было что-то из другой серии, не стрижечное…
Она как будто совершила ритуал.
Тридцать тяжких минут на челку.
И я стала какой- то фантастической, совсем другой. Я не могла насмотреться.
— Ну, это же волосы! — сказала парикмахерша, извлекая новую сигаретку. — В них сила.
— Ах вот в чем, оказывается? — посмеялась я, отсчитывая ей чаевые.
Но она не просто так все это сказала. В этом была фишка, был смысл. А на следующий день ко мне подошли все сотрудники и сказали, что я хорошо выгляжу. И спросили, а что случилось? А Иван Иванович задержал на мне свой божественный взгляд.
Но главное — я сама стала чувствовать себя увереннее и спокойнее. Произошел какой-то дополнительный впрыск топлива.
И на следующий день я пошла к ней. У меня не было цели смутить ее или дополнительно отблагодарить. Просто что-то надо было сказать этой женщине. Что-то хорошее. Вдруг она не знает?
Она курила у парикмахерской. Какая-то затертая плюшевая жилетка, какие-то молодые вульгарные девки-парикмахерши вокруг. И рядом стоял кто-то, кто протягивал ей пакетик и при этом уважительно кланялся. Взятку принес. Отблагодарил.
Пока я подошла, этот кто-то ушел, а дамы успели заглянуть в пакетик, и моя парикмахерша очень спокойно передала его кому-то из девиц.
Было крайне неловко говорить. Да и что говорить?
— Здравствуйте. Вы же меня вчера стригли? — я как будто шла мимо и ее увидела.
— Наверное, — пожала она плечами, но узнала. Точно узнала. Но молчала. Курила свою вонючку.
— Спасибо, всем очень понравились.
— Главное, чтобы вам нравилось.
И мне вдруг открылась ценность этих слов, и еще какая-то терпеливая покорная ее позиция в этой жизни. Позиция человека с невероятным профессиональным талантом.
— Пора вам уже в салон покруче переходить! — а что я еще могла сказать ей на бегу? Как еще могла отметить ее уникальность?
— Не. Мое место здесь, — она очень спокойно стряхнула пепел. Девки вокруг уважительно закивали. Они просто обожали ее.
И они остались сзади. А я пошла дальше. Но мне очень хотелось обернуться и увидеть еще раз ее спокойное и хорошее лицо.
Я тогда кое-что поняла о карьере.
Нина Буранова уже шинковала деревенскую колбасу. Таня и Александра уже ели по деревенскому огурчику, а Милка гордо сидела в стороне и не участвовала в процессе.
— Свои огурчики! Свои! Намоленные, выстраданные!
Александра попросила не говорить об огурчиках, что они намоленные, иначе ей неловко их кусать. Нина согласилась, но заметила, что это все же правда. Намоленные.
— Они ж мне как деточки…
ИСТОРИЯ НИНЫНина была обычной деревенской девкой. Жила в Богом забытой деревне Конюшни. Росла себе, от работы не бегала, пыталась учиться чему-то, но не сильно. Ближайший техникум — километрах в пятидесяти, а дома Нину ждало хозяйство, и она одна у родителей, не на кого и понадеяться. В общем, нигде Нина не училась, а целыми днями работала дома на шести сотках, а потом еще бегала совхозных коров доить, совхозное поле полоть и так далее. Ну, надо ж было и деньги какие-то получать. Но это только на деликатесы — на апельсины, на колу. Ну, и на одежду, там.
Еще Нина сидела у дороги и продавала яблоки с огурцами. И вообще все, что в огороде выросло. Работа была интересная, запоминающаяся. Всякие люди останавливались — и красивые, и добрые, и не очень. Как-то остановился один, помял в руках огурчики и спросил, а кто еще в деревне такими торгует. Ну, Нина и сказала правду: никто. Пьют в деревне. А у них зато и тепличка нормальная, и настрой боевой, так что они могут, ежели что, еще огурчиков подсыпать. Этот кто-то подумал и заказал еще.
Ну, и поехало. Нина не сильно понимала в бухгалтерии и цифрах, но потом пришлось и это освоить. Поначалу они с мамкой и батей просто кинули себя на огурцы как на амбразуру. Все свое выбрали, у соседей на самогон выменяли, но обещанную норму сдали. А мужик сердобольный попался, что ли. Спросил — свинья есть? Заберу.
В общем, потом уже началась такая… лихопляска… Приезжал мужик этот, скупил все, новый заказ сделал. И самогон скупил весь… Самогон мамка Нины знатный делала. Всю зиму, считай, на самогоне и продержались. А на деньги вырученные весной поровняли сарай и пустили туда поросят.
Куры, гуси, утки… Нина старалась все успевать. Огурчиков новых — четыре теплицы. Помидоры, картошка. Странный мужик все брал. Деньги отдавал сразу. А один раз сказал, что денег нет, привезет позже — да увез целый багажник помидорок и яиц. Нина думала, что уже не увидит его никогда. Но ждала, надеялась. И он вернулся. Привез и деньги, и бутылку шампанскою. Посидели они с Ниной тогда, побалакали. И сказал он, что Нина — красивая баба. Нравится она ему. Но у него жена, и дети, и собачка в городе. И не оставит он их никогда. Но и Нину тоже не оставит. Будет ей работу давать. Тем более вон она какая баба оборотистая, толковая. Пашет не в себя да еще и улыбается.
А Нина и пахала. Подъем в пять — свинят, кур кормить, дрова, печка… Это так, разминка. Мужика-то в доме нет, а батька старый. Ну, летом-то печка не нужна, а вот зимой… Короче, и по хозяйству Нина, и в огороде Нина, и в магазин Нина… Уставала страшно. Просто с ног валилась. И в купленный за вырученные деньги телевизор уже и не смотрела. Засыпала в семь вечера.
А потом забеременела. Ну, от мужика.
Ни слез, ни уговоров. Понятно же — деловые отношения. Он тоже порядочный оказался. Не бросил Нину. Стал еще больше заказов делать.
Потом в районном роддоме Нина родила мальчонку. Мужик приехал, привез цветы и шампанское, денег привез в конвертике. Долго стоял под окном.
