Может, он прав? И она действительно сходит с ума?
Джио что-то говорил в ответ, но она уже ничего не слышала. Не хотела слышать. Все, что он говорил, было в защиту сестры. Она больше не могла выносить этого. Не могла так жить. Ему нужно было принять решение.
— Я или она, Джио. Я серьезно.
В комнате повисла тишина. Выражение лица Джио разрывало ей сердце, их когда-то искренняя любовь уничтожена кознями Изабеллы. В ту же минуту она захотела забрать свои слова назад. Без Джио у нее не будет ничего. Все, что у нее есть, — здесь. Он. Барбаросса.
— Не делай этого, Вивьен.
Она открыла рот, но не издала ни звука. Это был его ответ.
Вивьен открыла дверь спальни и бросилась вниз по лестнице, на террасу, по дороге, она продолжала идти — куда глаза глядят, лишь бы убраться отсюда.
* * *
Всю неделю она избегала встречи с мужем. Это было несложно — Джио уходил на рассвете и возвращался затемно. Пару раз он пытался поговорить, но она не могла: рана еще не зажила. Если он только не собирался сказать: «Белла ничего для меня не значит, я люблю только тебя, и, если ты хочешь от нее избавиться, я сделаю это», — разговоры ничего не могли изменить. Даже в мыслях это звучало невозможно, как будто речь шла о любовнице.
Она его сестра.
Его сестра.
Ирония заключалась в том, что, если бы Джио сказал это, искренне сказал, у нее больше не было бы проблем с Изабеллой, да и, собственно, не было бы никакой необходимости в отъезде Изабеллы. Но Джио ни разу не сказал ей, что она важнее, что в случае катастрофы он бы спасал ее, свою жену, в первую очередь. Или она хотела слишком много? Она не знала.
Она лишь понимала, что ей больно.
Вивьен оставила их. Она позволила брату и сестре вновь погрузиться в выдуманный в детстве мир, позволила им обедать наедине за огромным столом, гулять в саду после наступления темноты, сидеть плечом к плечу у каменного фонтана.
Какой яд Изабелла влила ему в уши?
Вивьен жила в комнате для прислуги, она строила планы от смелого решения вернуться в Голливуд до не менее смелого поехать одной в опасное путешествие в дальние страны, возможно в Индию или Египет, но мечты сводились к одному: Джио невыносимо соскучится и вскоре признает свою ошибку. В ее мечтах Изабелла пыталась сделать его счастливым, но у нее ничего не вышло, она показала свое истинное лицо, совершив какой-то подлый поступок, и Джио упал к ногам Вивьен, увидев наконец правду и ужасно сожалея о том, что сделал. Затем он отправлялся искать ее по всему земному шару, а когда находил, она успокаивала его, говоря, что никогда не переставала любить, и теперь наконец они начнут все сначала…
Дни шли за днями, но планы не осуществлялись, а фантазии не сбывались. Но и их было достаточно. Вивьен обнаружила, что смогла создать в голове альтернативную реальность, настолько убедительную, что в другой просто не было необходимости. Она фантазировала о том, как избивает Изабеллу, или как Изабелла живет в нищете и умоляет ее о прощении. Она представляла себе, как ее выставили из этого дома и она больше не имеет отношения к их семье.
Адалина и Сальваторе беспокоились из-за ее поведения, но они были достаточно деликатны, чтобы не совать нос в хозяйские дела. Раньше Вивьен стыдилась того, как ее изгнание выглядит в чужих глазах, но потом ей стало все равно. Сальваторе был воплощением учтивости, вставал, когда она входила, обращался к ней, соблюдая все формальности, и, казалось, не обращал внимания, когда находил Вивьен на кухне в одиночестве и в полной тишине глядящей на огонь. Адалина тем временем готовила еду на всех, но ей приносила отдельно, не задавая вопросов. Однажды, увидев кроткую благодарную улыбку на лице Вивьен, получившей порцию запеченных баклажанов, она задержалась у двери и спросила:
— Могу я сделать для вас что-то еще, синьора?
Вивьен посмотрела в тарелку. От вида баклажанов скрутило живот. Для нее можно было сделать миллион вещей, но ни одна из них не была во власти Адалины.
— О, Лили…
Она больше не могла притворяться. Нет, с ней не все в порядке. Нет, она не в норме. Нет, она проводила время за пределами замка не потому, что в это время года в некоторых комнатах сквозняк. На протяжении большей части своей жизни она изображала беззаботность, как будто хорошая мина при плохой игре могла привести ее к выигрышу. Она чувствовала усталость. С того самого вечера, когда произошла их с Джио ссора, она чувствовала усталость от всего. Она проснулась утром в сиреневой комнате, забыв, а потом снова вспомнив, что Джио нет рядом, и почувствовала такое изнуряющее утомление души и тела, что понадобились все ее силы, чтобы просто встать с постели. Доброта в голосе Адалины снова воскресила это чувство.
— Я так люблю его, — сказала она горничной, — но… — Она задумалась, что сказать, но решила говорить правду. — Но я ненавижу ее. Я знаю, что с ней произошло, и мне жаль, но почему я должна расплачиваться за это своим браком? Она сделала мою жизнь несчастной с тех пор, как появилась в ней. Я пыталась, Лили. Ты веришь мне? Я пыталась. Я знаю, как много она значит для Джио. Но я так больше не могу, не могу!
Адалина села рядом с ней. Она успела поработать в нескольких поместьях, в которых секретов было столько же, сколько и комнат. То, что счастья не дают ни деньги, ни положение в обществе, было правдой, она хорошо это знала. Хозяйка дома была кинозвездой. Но в то же время человеком.
— Она испытывает то же самое по отношению к вам, — мягко проговорила она. — Мы многое замечаем, Сальве и я.
— Тогда вы должны видеть, в какое посмешище она меня превратила.
— Вы не посмешище.
— Правда? — Вивьен вытерла слезы. — Мне не нужно было пускать ее в нашу жизнь. Нужно было сразу сказать: «Нет, Джио, я так не могу, я не могу делить тебя с ней!»
— А вы пробовали говорить со своим мужем?
— Да, — Вивьен всхлипнула, — и из-за этого я здесь. Он не может смотреть на меня после того, как я поставила его перед необходимостью выбора. Конечно же, он выбрал ее.
— Он так сказал?
Вивьен сглотнула.
— В этом не было необходимости.
Адалина притихла на минутку.
— Могу я говорить откровенно, синьора?
— Единственное, чего я сейчас хочу, — откровенность.
— Я думаю, вам стоит осознать, какой властью вы наделены в этом доме. Вы жена синьора Моретти. Он выбрал вас, когда женился на вас. Вы — главная женщина в его жизни, и, если уж говорить откровенно, вам нужно начать вести себя соответствующе, вместо того чтобы прятаться здесь с нами. Поступая так, вы позволяете сопернице победить.
Сопернице…
— То есть ты согласна? — Вивьен повернулась к ней. — Ты согласна, что она вела против меня войну? Что мне это не показалось? Джио считает, что я сошла с ума, что я все выдумала.
