– Что делать с Волком? – спросил я.
– Постарайся остаться живым.
– Я не об этом. Вы с ним теперь в состоянии войны. Хоть это ты понимаешь? Ты должен убить его. Иначе он убьет тебя.
– Ты, главное, достань деньги, – сказал Маркус. – Если они взорвутся и GPS передаст сигнал, будет поздно. О своих делах я позабочусь сам. А ты постарайся позаботиться о себе.
– Понял.
Мы помолчали.
– Маркус, – наконец произнес я. – Если я узнаю, что ты меня подставил, я тебя из-под земли достану и убью. Не сомневайся.
Я нажал отбой и выбросил телефон в окно. Порывом ветра его стукнуло о заднее пассажирское стекло и отнесло на обочину, где он рассыпался вдребезги.
31
Закусочная – здание с неоновой вывеской с изображением дымящейся чашки кофе – располагалась напротив торгового центра. Сквозь большие стеклянные окна хорошо просматривалось, что творится внутри. Мужчина в белом колпаке колдовал над грилем; единственная официантка заправляла за барной стойкой кофеварку. За столиком у двери пытались протрезветь двое посетителей. Молодой парень в наушниках усердно драил полы.
Александр Лейкс сидел в кабинке в глубине зала.
Он пытался изображать беззаботность, но было видно, что он нервничает. Он сидел, выпрямив напряженную спину, и обшаривал взглядом зал, словно ожидал нападения. Столешница перед ним была вся в темных кофейных пятнах. Как ни странно, моего появления он не заметил. Когда я толкнул дверь, заставив тренькнуть колокольчик, он даже не обернулся на звук. Я подошел сзади и положил руку ему на плечо. Он едва не подскочил.
– Давно ждешь? – спросил я.
– Больше двух часов, – сказал он. – Где вы были?
– Возникла непредвиденная заминка.
Он вопросительно посмотрел на мою рубашку.
– Что случилось с вашим костюмом?
– Пришлось выбросить.
Я скользнул в кабинку и сел напротив него. Правой рукой он потянулся к чашке кофе, а левую уронил на колени. Я уловил в его глазах нехороший блеск.
– В чем дело? – спросил я.
– Я боялся, что вы захотите убрать меня из-за этого паленого номера.
– И поэтому держишь под столом пистолет?
Лейкс разом сник. К нам приблизился мальчишка со шваброй. Из его наушников слышалось уханье басов, будто кто-то скреб палкой по линолеуму. В ярком свете ламп стало видно, что его форменная куртка далека от идеальной чистоты.
Лейкс подождал, пока парнишка не отойдет от нашей кабинки. Тут же я услышал, как под столом щелкнул замок предохранителя. Лейкс незаметно спрятал пистолет под полой пиджака.
– Как вы догадались? – спросил он.
– Как только я сел, ты опустил левую руку под стол и взялся за чашку правой рукой. В аэропорту я видел, как ты пишешь. Ты левша. Так что если бы ты просто сидел здесь и пил кофе, то держал бы чашку левой рукой. Большинство людей берут чашку доминирующей рукой, если только одновременно не едят. А ты сунул левую руку под стол, и из-под мышки у тебя ничего не выпирает. Ты заметил, как я вошел, но притворился, что я застал тебя врасплох. К тому же ты явно нервничал. Поэтому я предположил, что у тебя пушка.
– Я должен проявлять осторожность, – сказал Лейкс.
– Ты еще на моей стороне?
– Зависит от ряда обстоятельств, – ответил он. – Вы по-прежнему собираетесь платить мне?
– Планировал, – сказал я. – Но пистолет – это действительно сюрприз.
– Вынужденная мера. До меня тоже доходит кое-какая информация. Мне известно, что Маркус Хейс ничего не забывает и никому не прощает. Я боялся, что вы заставите меня выпить кофе с банкой мускатного ореха.
– Это штучки Маркуса, – сказал я. – Я в такие игры не играю.
– Откуда мне знать? Мне ведь ничего не известно ни про вас, ни про вашу репутацию. Я даже имени вашего не знаю.
– Зато теперь ты знаешь обо мне кое-что важное. Я не убиваю людей без веских причин. Твой прокол с отелем к ним не относится.
– За десять лет ничего подобного ни разу не было, – сказал он.
– Чего не было?
– Ни одной облавы на моих явках. У нас безупречная репутация.
– И что же случилось в этот раз?
– У моего человека из отеля сдали нервы. Он сказал, что пришли из ФБР с описанием белого мужчины, шести футов ростом, среднего телосложения, возраст за пятьдесят. Они пригрозили парню, что депортируют его, если он не согласится сотрудничать. Он испугался, что у него отберут детей.
– Под это описание попадает кто угодно. Мог бы и выкрутиться.
– Вот я и говорю: нервы.
Я достал две тысячи долларов и положил их на столик рядом с салфетками и бутылкой кетчупа. На стодолларовых бумажках еще остались следы грязи.
Лейкс посмотрел на деньги, потом перевел взгляд на меня.
– А вы ведь моложе, чем выглядите?
– И сколько мне лет, по-твоему?
– Трудно сказать. Но сейчас вы кажетесь моложе, чем раньше.
Я ткнул пальцем в потолок:
– Это из-за освещения.
Лейкс не ответил.
– Мы поступим так, – сказал я. – Ты возьмешь эти деньги и раздобудешь для меня полицейские сводки. Потом заберешь «субурбан», припаркованный у входа, и избавишься от него. Возьмешь напрокат другую машину – что-нибудь неприметное, как в прошлый раз. Купишь новую одежду – костюм, рубашки, ботинки и все такое – и достанешь мне маленький, но надежный ствол, только не мокрый. А еще лучше – вообще со сточенными номерами. Главное, чтобы ниточка не тянулась к тебе, понятно? Я позвоню через несколько часов. К этому времени все должно быть готово. Договорились?
– Зачем вам полицейские сводки?
– Тебе это знать ни к чему. Просто достань сводки за неделю. Вооруженные ограбления, кражи, убийства, все такое. Любой нечистый на руку коп или адвокат сделает это за полминуты. Я хочу знать все, что известно им.
– Интересует что-нибудь особенное?
– Да, – ответил я, – но тебе об этом знать не обязательно. Я тебе не доверяю.
Лейкс еле заметно кивнул и снова посмотрел на деньги. С банкнот на него таращился Бен Франклин. Ни на одной банкноте, отпечатанной в Соединенных Штатах, не увидишь улыбающихся лиц. Все эти президенты глядят на вас с какой-то убийственной серьезностью. А Франклин к тому же как будто не сводит с тебя глаз. Его взгляд, подобно взгляду Моны Лизы, неотступно следует за тобой.
– Здесь слишком мало, – сказал Лейкс.
– Это деньги для полиции, а не для тебя. За две штуки купишь любого понравившегося тебе копа.
– Хорошо. Но… Поймите меня правильно. Я уже потратил на вас довольно много. После провала в отеле, за который я, конечно, не возьму с вас ни цента, я работаю себе в убыток. Четыреста баксов здесь, шестьсот там. И расходы все растут. Честно говоря, я не совсем уверен в том, что вы мне вообще заплатите. Вы ведь можете просто исчезнуть.
