Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 196
– Не уверен, что сумею с этим разобраться, ничего не испортив, – признался я. – Молли всегда занималась домашним хозяйством. Если я вмешаюсь и начну наказывать слуг, она может возмутиться из-за того, что я посягаю на ее власть. И что я им скажу? Мы ведь оба знаем, что твоя мать не беременна! Как долго мне приказывать им притворяться? К чему все это приведет? К рождению воображаемого ребенка?
От моих слов Неттл побледнела. На миг черты ее лица сделались белыми и резкими, как заледенелые склоны горы под снегом. Потом она вдруг спрятала лицо в ладонях. Я взглянул на бледный пробор в ее блестящих темных волосах. Она проговорила сквозь пальцы:
– Мы ее теряем. Все будет только хуже. Мы это знаем. Что ты будешь делать, когда она перестанет тебя узнавать? Когда не сможет больше заботиться о себе сама? Что с ней станет?
Она подняла лицо. Тихие слезы текли блестящими ручейками по ее щекам.
Я пересек комнату и взял ее за руку:
– Обещаю тебе. Я буду о ней заботиться. Всегда. Я буду ее любить. Всегда. – Я собрался с духом. – И я поговорю со слугами потихоньку, скажу, что, невзирая на то сколько они тут проработали, если им дороги их места, то к леди Молли надо относиться как подобает хозяйке этого дома. Что бы они ни думали о ее просьбах.
Неттл шмыгнула носом и высвободила свои руки из моих, чтобы тыльными сторонами ладоней вытереть глаза.
– Знаю, я больше не ребенок. Но сама мысль о том, что я могу ее потерять…
Она не стала договаривать, голос ее стих, но я знал, какие мысли ее переполняют. Она все еще оплакивала Баррича, единственного настоящего отца, которого знала. Она не хотела потерять и мать тоже. А если Молли посмотрит на нее и не узнает, все будет еще хуже.
– Я о ней позабочусь, – снова пообещал я. «И о тебе», – прибавил про себя. И спросил себя, позволит ли она мне когда-нибудь принять на себя эту роль. – Даже если придется притворяться, будто я верю, что внутри Молли и впрямь растет ребенок. Хотя от этого я чувствую себя так, будто обманываю ее. Сегодня… – Я осекся, преисполнившись чувством вины. Сегодня я вел себя так, словно Молли была по-настоящему беременна, потакал ей, как балованному ребенку. Или сумасшедшей.
– Ты проявил доброту, – тихонько проговорила Неттл. – Я знаю мою мать. Ты не убедишь ее отказаться от этого заблуждения. Она повредилась в уме. Ты с тем же успехом мог бы…
Молли с громким стуком поставила поднос на стол. Мы оба виновато вздрогнули. Молли вперила в меня взгляд черных глаз. Она плотно сжала губы, и сперва я решил, что она опять не обратит внимания на наши разногласия. Но Неттл была права. Молли, не сдавая позиций, проговорила откровенно:
– Вы оба думаете, что я сошла с ума. Ну что ж. Ладно, ваше право. Но я скажу без затей, что чувствую, как внутри меня шевелится ребенок и мои груди начали набухать от молока. Недалек тот час, когда вам обоим придется просить у меня прощения.
Мы с Неттл, точно застигнутые врасплох заговорщики, сидели как громом пораженные. Неттл не сумела ничего ответить матери, и Молли, повернувшись, решительным шагом вышла из комнаты. Мы посмотрели друг на друга, снедаемые чувством вины. Но ни один из нас за ней не пошел. Вместо этого мы вскорости отправились в свои кровати. Я рассчитывал, возвращаясь домой, на милое воссоединение с супругой и совместно проведенную ночь. Однако Молли предпочла кушетку в детской. Я отправился в спальню один, и постель показалась мне холодной и пустой.
На следующий же день Неттл уехала еще до полудня, чтобы вернуться в Олений замок. Она сказала, что много времени провела вдали от своих учеников и что ее ждет много разнообразной работы. Я в этом не сомневался, но и не поверил, что в этом главная причина ее поспешного отъезда. Молли обняла ее на прощание, и сторонний наблюдатель мог бы решить, что между матерью и дочерью все в порядке. Но Молли не упоминала о ребенке с тех пор, как покинула нас накануне вечером, и не спросила, приедет ли Неттл к его рождению.
И в последовавшие дни она больше не говорила со мной о своем призрачном ребенке. Мы вместе завтракали, говорили о делах имения, а за ужином делились событиями дня. И спали отдельно. Точнее, Молли спала отдельно от меня, а я не спал вовсе. За эти ночи я перевел для Чейда больше, чем за предыдущие шесть месяцев. Через десять дней после происшествия, поздно вечером, я осмелел и отправился в ее детскую. Дверь была закрыта. Я стоял перед ней несколько долгих минут, прежде чем решил, что надо постучать, прежде чем войти. Так и сделал, подождал, потом постучал громче.
– Кто там? – Голос Молли звучал удивленно.
– Это я. – Я чуть приоткрыл дверь. – Можно войти?
– А я разве говорила, что нельзя? – язвительно ответила она.
Слова ужалили, но мои губы растянулись в улыбке. Я чуть отвернулся, чтобы моя жена ее не увидела. Она снова была Молли Красные Юбки, какой я ее помнил.
– Не говорила, – негромко сказал я. – Но я знаю, что задел твои чувства, и сильно, раз уж ты избегала моего общества на протяжении некоторого времени; я подумал, что не буду навязываться.
– Навязываться, – так же тихо повторила она. – Фитц, ты уверен, что это не ты меня избегал? Сколько лет я просыпалась по ночам и обнаруживала, что твоя сторона постели холодна и пуста? Ты ускользал глубокой ночью, чтобы спрятаться в своей пыльной норе со свитками и заниматься писаниной, пока пальцы не почернеют от чернил…
В ответ на это я потупился. Я и не подозревал, что она все замечала. Мне захотелось упрекнуть ее в ответ, что она променяла нашу спальню на эту детскую. Я проглотил упрек. Не время начинать битву. Я стоял у ее порога и чувствовал себя как волк, который впервые забрел в человеческий дом. Я не знал, где мне встать или можно ли сесть. Она вздохнула и приподнялась на кушетке, где прилегла в ночной сорочке. Подвинула недоделанную вышивку, чтобы освободить место для меня.
– Наверное, я и впрямь провожу в своем логове слишком много времени, – извинился я и сел рядом с ней. Ощутил ее аромат и внезапно сказал: – Стоит мне почуять твой запах, сразу хочется поцеловать.
Молли изумленно уставилась на меня, рассмеялась и с печалью проговорила:
– В последнее время я гадала, осталось ли в тебе желание хотя бы находиться рядом со мной. Я старая и в морщинах, а теперь ты считаешь меня сумасшедшей…
Я прижал Молли к себе, прежде чем она успела сказать что-то еще. Поцеловал ее – в макушку, в висок, а потом в губы.
– Мне всегда будет хотеться целовать тебя, – проговорил я, уткнувшись в ее волосы.
– Ты не веришь, что я беременна.
Я ее не отпустил:
– Ты больше двух лет говоришь мне, что беременна. Что я должен думать, Молли?
– Сама не понимаю, – сказала она. – Но могу лишь сказать тебе, что наверняка как-то ошиблась поначалу. Наверное, решила, что беременна, еще до того, как это случилось. Может быть, я как-то поняла, что забеременею. – Она прижалась лбом к моему плечу. – Мне было так трудно, когда ты уехал на столько дней. Знаю, горничные посмеиваются надо мной, хихикают в кулачок. Они так мало о нас знают. Они считают скандальным, что такой молодой и крепкий мужчина, как ты, женат на старухе вроде меня. Они сплетничают, что ты женился на мне ради денег и положения! Я из-за них чувствую себя старой дурой. Разве у меня есть кто-то, способный понять, кто мы и кем были друг для друга? Только ты. И когда ты меня бросаешь, когда считаешь такой же глупой, как считают они, то… Ох, Фитц, я знаю, тебе трудно в это поверить. Но я верила в гораздо более невероятные вещи ради тебя и полагалась лишь на твое слово.
Ознакомительная версия. Доступно 40 страниц из 196
