Мысленно махнув рукой, Франсуа кивнул.
Ехать пришлось довольно долго. Часа через три карета свернула с дороги на широкую тропу и по ней углубилась в чащу. Вскоре лес расступился и впереди заблестела водная гладь. Это было огромное озеро, на берегу стоял небольшой замок с квадратной башней, к нему карета и направилась. Франсуа, сидевший на козлах рядом с кучером, с любопытством оглядывался.
Въехав в ворота и миновав подъездную аллею, они остановились. Всадники спешились и препоручили Франсуа заботам подбежавшей прислуги. Его проводили в одну из комнат и оставили одного.
Юноша огляделся – все дорого, изысканно и красиво. Каменные стены увешаны гобеленами, тяжелые дубовые балки поддерживают потолок, большущий камин, резные стулья и лавки, скамейка для молитвы, высокий, выше человеческого роста, подсвечник на тридцать свечей в углу и кровать с балдахином. В боковом алькове – большая металлическая бадья для мытья, таз и кувшин с водой.
Послышался осторожный стук в дверь, вошла молодая служанка и с поклоном положила на лавку бархатный костюм.
– В шесть часов я зайду, чтобы проводить вас на ужин, – сообщила она и исчезла. А Франсуа смотрел ей вслед, пытаясь угадать, зачем его сюда привезли.
Тем же вечером Франсуа, чистый и одетый в синий бархатный костюм, сидел за длинным столом в огромной обеденной зале напротив сухопарой дамы лет сорока. Ее изящные руки нервно теребили салфетку, а умные карие глаза внимательно разглядывали юношу. Тот терялся в догадках – что нужно от него этой женщине? Зачем она его пригласила? Словно прочитав его мысли, дама улыбнулась и предложила:
– Если не возражаете, о делах мы поговорим позже. А теперь прошу вас, окажите мне честь отужинать со мной.
Франсуа, у которого третий день маковой росинки во рту не было, с готовностью согласился и, наплевав на этикет, набросился на нежнейшую козлятину, запеченную в миндальном молоке. Затем последовало традиционное для дворянского стола «тяжелое» мясо – оленина с орехами и овощами. Следом подали груши, сыры, сладкие булочки с тмином и имбирем и, наконец, гипокрас – вино с медом и пряностями.
Через полчаса юноша удовлетворенно откинулся на спинку стула, с трудом переводя дыхание. Его визави задумчиво наблюдала за ним. Едва лишь закончился ужин, она встала и жестом пригласила Франсуа в соседнюю комнату.
– Вижу, сударь, – начала она, когда оба устроились на резных стульях, – вы гадаете, зачем я вас пригласила. Что ж, не буду ничего скрывать и объясню вам все как есть.
– Я весь внимание, мадам, – поклонился Франсуа.
– Мое имя – графиня де Шарёз. Много лет назад у меня был возлюбленный, не буду посвящать вас в детали. Суть в том, что вскоре мы расстались, и он уехал в Париж. Я же родила сына, которого назвала Жюль. Увы, прошлым летом он умер, оставив меня безутешной. Сейчас ему было бы тринадцать. А вам сколько?
– Четырнадцать, сударыня.
Она встала и, сдержанно жестикулируя, принялась ходить по комнате.
– Дело в том, что вы очень похожи на него. И, что еще важнее, на его отца, барона де Кердоне. К сожалению, мои дела в последние годы идут все хуже, и я остро нуждаюсь в средствах. Я надеюсь с вашей помощью получить их от барона.
– Каким же образом? – Франсуа пока не понимал задумки собеседницы.
– Мне нужно, чтобы вы представились его сыном. Я желаю получить содержание, и вы, конечно, внакладе не останетесь. Вас научат всему, что должен знать и уметь виконт де Шарёз. Когда вы будете готовы, мы отправимся к барону, и я вас представлю.
– А затем?
Графиня рассмеялась:
– Вы очень умны, молодой человек. Барон никогда не видел сына, вы на него похожи, нам несложно будет убедить его. Сложно предугадать, что будет дальше. Возможно, вам придется несколько дней пожить у барона, а может быть, мы уедем сразу. В любом случае через месяц-другой я вас отпущу. Вы будете здесь на полном обеспечении, по окончании нашего предприятия сможете забрать с собой одежду плюс десять ливров в придачу.
– А вдруг барон захочет меня видеть позже, когда я уже покину вас? Кого вы ему предъявите?
– О, об этом не беспокойтесь, как-нибудь выкручусь. В крайнем случае скажу, что вы уехали в Англию.
Франсуа задумался. Чтобы добраться до Монферрана и забрать Бланку, ему понадобятся деньги. Спешить ему некуда, а десять ливров – огромная сумма, и она стоит того, чтобы задержаться здесь.
– Я согласен, сударыня, – просто сказал он.
– Прекрасно! – обрадовалась графиня. – С завтрашнего дня начинаем обучение.
Следующие полтора месяца прошли в непрерывных занятиях. Франсуа учили этикету, манерам, великосветской речи, истории, верховой езде, которую он почти позабыл за последние годы, фехтованию и многому другому. Графиня называла его Жюлем, а слуги – виконтом де Шарёз, и Франсуа постепенно привык к новому имени и фамилии. Ему нравилось здесь, в нем зрела убежденность, что именно так он и должен жить – в богатом замке, окруженный богатыми, знатными, образованными людьми. И тем не менее Франсуа считал дни до того времени, когда сможет продолжить путешествие в Овернь.
Постепенно он стал осознавать происходящие с ним перемены: он ощущал уверенность, которой раньше не было, в его манерах и речи сквозило чувство собственного достоинства. Теперь никому бы и в голову не пришло, что он сын перчаточника. Он многое узнал, многому научился, многое понял. И наконец настал день, когда графиня сказала ему:
– Я считаю, Жюль, что вы готовы предстать перед своим отцом.
Он сдержанно поклонился:
– Как вам угодно, мадам. Когда же мы едем?
– Барон приедет сам. Он теперь живет неподалеку, и я известила его, что желаю с ним переговорить.
У Франсуа екнуло сердце. Удастся ли их авантюра?
Барон де Кердоне приехал через три дня. Это был высокий, статный, широкоплечий господин лет сорока, с черными, подернутыми сединой волосами, усами и небольшой бородкой. Прежде чем представить «сына», графиня уединилась с бароном в своей приемной. Франсуа слышал обрывки их разговора, сидя в смежной комнате.
– Вы уехали столь внезапно, – говорила графиня. – Что ж мне было делать?
Ответ барона Франсуа не расслышал.
– Мой супруг умер через месяц после вашего отъезда. Я осталась совсем одна с маленьким Жюлем на руках.
– И за тринадцать лет вы не нашли возможности известить меня, мадам? – насмешливо произнес де Кердоне.
– После вашего бегства, сударь, мне совсем не хотелось искать эту возможность.
– Что же изменилось теперь?
– Я нездорова, Мишель, – тихо сказала графиня. – Бог знает, сколько мне осталось. Я умру в покое, если буду знать, что наш сын находится под вашей опекой.
Она говорила столь проникновенно, что у Франсуа на мгновение защемило сердце: а ну как графиня и в самом деле при смерти? «Да нет, конечно. Сочиняет».
