– Н-ну, – сказала Тони, когда Уида прожила у Коринны месяц. То было слабое звено в их плане: Коринна не могла бы выдрессировать и банан. «Но Уида очень верная, – сказала Роза. – В трудный момент на нее можно положиться. Она прекрасно рычит». «Она рычит на комаров», – мрачно ответила Тони. Когда ей говорят, что дело верное, она, как историк, знает: впереди провал.
Уиду назвали в честь английской романистки девятнадцатого века, склонной к драматическому поведению; она нежно любила собак, а значит, это имя как нельзя лучше подходит для четвероногой подружки Коринны. Так сказала Тони, придумавшая кличку собаке. По подозрениям Розы и Тони, Коринна считает, что в Уиду-собаку и впрямь вселилась душа Уиды-писательницы, поскольку Коринна верит во вторичное использование – не только стекла и пластика, но и психических объектов. Однажды, отстаивая свою точку зрения, она заявила, что, по твердому убеждению премьер-министра Маккензи Кинга, душа его матери вернулась на землю в теле его ирландского терьера, и тогда это никого не удивило. Тони хотела сказать, что тогда это никого не удивило, поскольку никто об этом не знал, а вот потом, когда узнали, удивились весьма сильно. Но промолчала.
Придя домой с прогулки, Роза немедленно звонит Тони по мобильнику.
– Что будем делать? – спрашивает она.
– Ты про Женю?
– Нет, про Билли! Он психопат. Он убил тех кур!
– Убийство кур – благотворный для общества поступок, – говорит Тони. – Кто-то должен это делать, иначе мы утонем в курах.
– Тони, это не шутки!
– А что мы можем сделать? Она совершеннолетняя, мы ей не мать. Она уже ходит как пыльным мешком стукнутая и смотрит телячьими глазами.
– Может, я найму частного сыщика? Пускай расследует прошлое Билли. Пока он ее не убил и не закопал в саду.
– У нее нет сада, только патио, – говорит Тони. – Ему придется зарыть ее в подвале. Давай следить за хозяйственными магазинами, чтобы сразу узнать, если он вдруг купит кирку.
– Коринна – наша подруга! Нельзя так шутить!
– Я знаю, – отвечает Тони. – Извини. Я шучу только тогда, когда не знаю, что делать.
– Я тоже не знаю, что делать, – говорит Роза.
– Будем молиться Уиде. Она – наша последняя линия обороны.
Их регулярные прогулки происходят по субботам, но поскольку налицо чрезвычайная ситуация, Роза назначает обед на среду.
Раньше, в эпоху Жени, они втроем ели в ресторане «ТоксИк». Куин-стрит-вест тогда была авангардней: зеленые волосы, черные кожаные прикиды, магазины комиксов. Теперь эту улицу обжили сетевые магазины одежды среднего ценового диапазона, хотя ателье татуировщиков и лавки, торгующие швейной фурнитурой, еще остались кое-где, и «Презервативная» кое-как держится. «ТоксИк», впрочем, давно нет. Роза выбирает кафе «Королева-мать». Слегка пожилое, видавшее виды, но уверенное в себе. Совсем как они втроем.
Точнее, как они втроем когда-то в прошлом. Сегодня Коринне явно не по себе. Она ковыряет вилкой вегетарианский пад-тай и все время поглядывает в окно, где нетерпеливо ждет Уида, привязанная к стойке для велосипедов.
– Когда у нас очередная вампирская ночь? – спрашивает Роза. Она только что от зубного – заморозка еще не отошла, и ей трудно есть. Ее зубы уходят туда же, куда раньше ушли туфли на высоких каблуках, и по той же причине – хрупкость, боль. А расходы какие! Словно она кидает пачки денег в собственный разверстый рот. Впрочем, есть и плюсы – за последние годы стоматология продвинулась далеко вперед. Вместо того чтобы извиваться от боли и потеть в кресле дантиста, Роза надевает темные очки и наушники и слушает музыку нью-эйдж с колокольчиками, уносясь на волне обезболивающих и успокоительных средств.
– Ну, понимаете, видите ли, вампирская ночь была вчера, – говорит Коринна. Тон у нее виноватый.
– И ты нам не сказала? – спрашивает Тони. – Мы бы пришли. Наверняка тебе из-за этого снились кошмары с Женей.
– Женя была позавчера, – говорит Коринна. – Она пришла, села на край моей кровати и велела мне беречься… кого-то, незнакомое имя. Вроде бы женское. Звучало как-то по-марсиански. Начинается на «и». На этот раз Женя была одета в меха.
– Какие меха? – Тони почему-то думает, что это был мех росомахи.
– Не знаю, – отвечает Коринна. – Какой-то черно-белый мех.
– Бррр, – говорит Роза. – И потом ты взяла и насмотрелась кино про вампиров в одиночку? Как неосторожно!
– Я не… – Коринна розовеет, – не одна его смотрела.
– О черт! – восклицает Роза. – Билли?!
– Ты с ним переспала? – спрашивает Тони. Вопрос чересчур личный, но ей и Розе нужно точно знать расположение войск противника.
– Нет! – смущенно отвечает Коринна. – Все было чисто по-дружески! Мы разговаривали! И у меня теперь стало гораздо легче на душе, потому что как можно простить человека, если он где-то далеко?
– Он тебя обнимал? – спрашивает Роза, чувствуя, что превращается в собственную мать. Нет, в собственную бабушку.
Коринна увиливает от ответа:
– Билли считает, что нам надо открыть городской «бед-энд-брекфаст»[30]. Чтобы вложить капитал. Теперь это входит в моду. В одной половине дома. Он сделает ремонт, а я буду печь.
– И деньгами тоже он будет заведовать, так? – спрашивает Роза.
– Скажи, пожалуйста, имя, которое назвала Женя, – случайно, не «Иллиб»? – спрашивает Тони. Женя всегда любила шифры, загадки, игру отражений.
– Послушай меня: забудь об этом! – говорит Роза. – Билли все равно что пылесос. Вытянет из тебя все до последнего гроша.
– А что думает про него Уида? – спрашивает Тони.
– Уида, надо сказать, слегка ревнует. Мне пришлось ее… изолировать.
Теперь она уже явно краснеет.
– Я думаю, она заперла Уиду в чулане, – говорит Тони Розе по телефону.
– Плохо дело, – отвечает Роза.
Они разрабатывают систему телефонного контроля: каждая будет звонить Коринне по разу в день, следя за развитием ситуации. Но Коринна больше не берет трубку.
Проходит три дня. И тут Тони получает эсэмэску: «Надо поговорить. Пожалуйста, приходите. Простите меня». Это от Коринны.
Тони хватает Розу – точнее, Роза заезжает за Тони на своем «приусе», – и они мчатся к Коринне. Она сидит за столом на кухне. Глаза у нее заплаканы. Но, во всяком случае, она еще жива.
– Что случилось, миленькая? – спрашивает Роза. Признаков насилия не видно: может, этот козел просто украл у Коринны все деньги?
Тони смотрит на Уиду. Она сидит у ног Коринны, навострив уши и вывесив язык. Мех у нее на груди чем-то испачкан. Томатный соус?
