Утром он поехал в аэропорт провожать дядю. На прощание Аркадий Семенович изрек:
— Ну вот, все вопросы решили. Впредь будешь приезжать в Москву только с Данусей. И ей тоже нечего одной в Париж мотаться. А для закрепления достигнутого завтра же отправляйтесь на месячишко в Крым, в Ботанический сад.
— Аркадий Семенович, — запротестовал Андрей. — Я не могу сейчас уезжать! В конце концов — просто не хочу! Не можете же вы распоряжаться даже моим отдыхом.
— Считай, что это командировка, — с циничной откровенностью заявил Аркадий Семенович.
— Завтра никак не получится — надо передать дела, сделать распоряжения…
— Все получится. Ни о чем не беспокойся. Я распоряжусь сам. До твоего возвращения ничего экстраординарного не произойдет. А в Ботаническом саду у меня есть база, где вас примут по-царски. Я позвоню из Москвы, договорюсь, а потом перезвоню вам. Заказывай билеты.
Андрей не стал заезжать на работу — не имело никакого смысла встречаться с подчиненными, пытаться объяснить им причину кардинальной перемены в его планах, что-то придумывать, врать, мямлить. Звонить Кате, узнавать, как было воспринято ее заявление об уходе, еще рано. Он вернулся домой и застал Данусю за укладкой чемоданов. Значит, дядя с племянницей все без него решили еще вчера вечером, пока он гулял по набережной. Таким униженным, растоптанным он еще никогда себя не ощущал.
— Ты не находишь, что это слишком — тащить меня на аркане в этот чертов Крым?
— Что ты, милый, там будет прекрасно! — сияя радостной улыбкой, сообщила Дануся. — Мы отлично с тобой отдохнем, забудем все обиды. Знаешь, я уже простила тебя, — и она потянулась к мужу с поцелуем.
Андрей, взбешенный, отскочил в сторону, и поцелуй пришелся куда-то в воздух.
— Никак не возьму в толк: что это — цинизм или ты просто не поняла, что я люблю другую женщину.
— Любил. Так будет вернее. Но я же сказала, что простила тебя.
— Я не нуждаюсь в твоем прощении. Прекрати эту комедию.
— Андрей, мы связаны с тобой законным браком, и с этим ничего нельзя поделать. Я твоя жена и люблю тебя. Согласна, у тебя, возможно, были причины несколько охладеть ко мне, но так бывает во многих семьях, это пройдет, я тебе обещаю.
— А я тебе обещаю, что вам еще воздастся за насилие, которое вы с дядюшкой учинили надо мной.
— Ой! — картинно удивилась Дануся. — Ты же сам отказался разводиться со мной, разве не так? Если передумаешь, скажи, и мы все переиграем.
— Пожалуй, ты не уступаешь в циничности твоему дяде. Это для меня открытие. Смотри, Дануся, как бы тебе не пожалеть о твоих словах.
— Ты мне угрожаешь, любимый?
— Ну что ты! Разве я могу угрожать женщине с такой мощной защитой, как Аркадий Семенович? Но предупредить об ожидающих тебя сложностях просто обязан. И все, хватит об этом.
Андрей вышел из дому, хлопнув дверью. Сдерживаться не было никаких сил.
Он прошел пешком несколько кварталов, добрел до скверика перед небольшим, в два этажа, старым домом, присел на скамью, достал из кармана брюк мобильный телефон и позвонил Кате.
Она рассказала, как вытаращилась на нее Жанна Ивановна, прочитав заявление об уходе, не захотела визировать без предварительного разговора с Аркадием Семеновичем, засыпала вопросами, пытаясь докопаться до причины такого решения. Голос Кати звучал на удивление бодро.
— Ты сейчас на работе? — спросил Андрей.
— Нет, что ты! Я с сегодняшнего дня свободна как птица!
— Горе мое, ты, кажется, рада этому?
— Конечно, глупый, начинается новая жизнь! А что у тебя?
— Я должен завтра лететь с Данусей на месяц в Крым, отдыхать. Это решение Аркадия Семеновича.
— Шеф решает, когда тебе отдыхать? Что-то новенькое, — недоуменно проговорила Катя. Ее голос, только что звучавший легко и ясно, вдруг потускнел и словно пожух.
— Катенька, родная, есть веские причины, по которым я не могу в ближайшее время ничего изменить. Через месяц вернусь, и мы встретимся с тобой у моих родителей. Мне нужно многое тебе рассказать, о чем по телефону я не могу говорить…
— Через месяц? — из всей длинной фразы Катя уловила лишь одно, что он будет там с женой целый месяц.
— Понимаешь…
— А что еще решил за тебя твой шеф?
— Он и твой, между прочим.
— Был. Я его вычеркнула.
— Но мне это не так просто сделать.
— Ты считаешь, что мне просто? — Катя представила Андрея с Данусей на пляже, взявшихся за руки, как совсем недавно это было с ней, и гнев затуманил ей глаза. Всего несколько дней назад он и не предполагал уезжать в отпуск, напротив — говорил, что предстоит сумасшедшее лето и нужно провернуть несколько крупных операций. Даже обмолвился о возможном приезде Ладислава и Шнайдера.
— Почему ты замолчала? — забеспокоился Андрей.
— Извини… Я желаю вам с женой хорошего отдыха, — и она дала отбой.
Через минуту Катин телефон вновь затренькал. Она, не спрашивая, кто звонит, брякнула:
— Что еще?
— Родная моя, любимая, настанет день, и ты поймешь… Все будет, как мы с тобой решим. Я ничего не забыл…
— А я постараюсь забыть! — почти выкрикнула она. — Говорят, что от любви до ненависти всего один шаг… Я буду очень стараться сделать этот шаг. Тебе больше не о чем беспокоиться, — и Катя отключила телефон.
Елена Андреевна, присутствовавшая при этом разговоре, не стала ничего говорить дочери, тем не менее она прекрасно понимала, что в данной обстановке реакция Кати не совсем адекватна — сказывается дикое совпадение свалившихся на нее событий: убийство Степа, обнародование тайного романа с Андреем, увольнение с работы.
— Мама, — еле слышно проговорила Катя, — он предал меня…
— Не спеши с выводами, Катенок.
— Он будет целый месяц наслаждаться с этой мраморной статуей в Крыму, а что делать мне?
— Разве раньше он не возвращался к жене, уезжая от тебя?
— Тогда все было иначе, — настаивала Катя, — а теперь это предательство.
— Я не стану вмешиваться в твои дела, хочу только сказать, что Андрей не показался мне предателем.
— Ты видела его несколько минут, да еще в такой обстановке, при этих ментах, что ты могла заметить, мама? Боже мой, почему все мои мужчины погибают, почему?
— Не говори так, Катенок, Андрей жив…
— Но не для меня! — перебила Катя. — Что же мне делать?
— Если это вопрос не риторический, а адресован мне, то я бы посоветовала тебе позвонить Даше на работу и попроситься к ней на дачу. Поживи за городом хотя бы недельку, а там поглядим, — Елена Андреевна обняла дочь, прижала к себе, подумала, что хорошо бы она заплакала — все-таки слезы всегда спасительно действуют в подобных случаях.
