От этих лет куда мне деться?С любой травинкой хочется дружить –Ведь здесь моё осталось сердце,А как на свете без любви прожить?
…забыв обо всём на свете, Саша Потапова примчалась к секретарю райкома Данилову, сидит в его приёмной, народа много… а зима, снег на валенках тает, тает, время идёт, уже и лужа от снега на полу высохла… она ворвалась к нему без очереди, и в её глазах всё: любовь, ожидание, надежда… а он про корма для коров… эх, Андрей Егорыч!
…свет в доме вздрагивает, то гаснет, то загорается, Саша и Данилов ждут, когда можно будет поехать в отстающий колхоз… свет, как трепетная свеча, дрожит, дрожит, будто заплачет сейчас… вновь погас, они стоят рядом… и этот взгляд Саши: «Неужели ты не понимаешь!» а он… он уходит, чтобы закурить… эх, Андрей Егорыч, Андрей Егорыч!
Раздался звонок мобильного.
– Оля, я задержусь, дела срочные на работе, позвоню тебе.
– Я подожду.
Она полтора часа стояла на старом месте у памятника на площади, ходила туда-сюда чтобы не замёрзнуть: март, холодно, и небо, как одна сплошная, серая туча.
Перейдя дорогу, Оля пошла по улице, которая тянулась вдоль площади:
«Пока похожу, погреюсь».
Метрах в тридцати от неё остановилась машина, из неё вышел Юрий и галантно открыл переднюю дверь, из которой выпорхнула молодая женщина. Она обняла Юрия, поцеловала, посмотрела на часы и исчезла в ближайшем универмаге.
Он ждал её в машине около получаса, потом встретил, женщина бросила пакет с покупками на заднее сиденье, села спереди, и машина исчезла.
Оля наблюдала за этой сценой, стоя за газетным киоском.
Юрий не мог увидеть её, впрочем, если бы и увидел, то узнал бы?
Вернее, захотел бы узнать? Вряд ли.
Он так и не позвонил Оле.
Обратно она ехала в том же вагоне, на том же месте, но проводница была другая.
Ожидая Юрия, Оля простудилась, болела голова, горло, она никак не могла согреться, хотя лежала под двумя одеялами, бил озноб, а перед глазами тот же фильм и песня та же.
Пускай любовь тебя обманет,Пускай не стоит ею дорожить.Пускай она печалью станет,Но как на свете без любви прожить?
…тёмный зимний вечер, по накатанному большаку едет райкомовский газик, неразговорчивый шофёр сосредоточенно крутит руль, а пассажиры – Саша Потапова и Данилов – молчат и не смотрят друг на друга, даже отвернулись, словно не знакомы. О чём они думают?
Саша выходит и, отойдя от машины, смеётся: «Хороший ты мужик, Андрей Егорыч, но не орёл!»
Только горьким кажется её смех, да и смех ли это?
А песня всё звучит.
Звучит и не забывается через года и десятилетия.
Она о любви… простая история.
«На тот большак» – песня на слова Н. Доризо, музыка М. Фрадкин из художественного фильма «Простая история» режиссёр Ю. Егоров.
Адажио Альбинони
Недавно, путешествуя по бескрайним просторам интернета, я случайно наткнулась на удивительные сочинения двух школьниц, одна из пятого, другая из шестого класса, назывались они одинаково – Сочинение на музыку Альбинони «Адажио».
Обе девочки рассказывали приблизительно об одном и том же, что прослушав «Адажио» они поняли: нужно быть милосердными, нужно учиться понимать других, быть добрыми, не завидовать, в общем, нужно учиться быть хорошим человеком.
Эти незатейливые и трогательные сочинения подтолкнули меня рассказать о моём восприятии неповторимого и прекрасного «Адажио» Альбинони, которое является одним из самых известных музыкальных произведений, и которое исполняют лучшие певцы, музыканты и оркестры всего мира.
О чём оно?
Может быть, «Адажио» о трагическом непонимании других, непохожих на всех, смелых и талантливых людях, их не признаёт серая толпа, их высмеивают и забрасывают камнями, над ними смеются, их подвергают пыткам, но они поднимаются, оплёванные, в грязи и крови, они встают и идут до конца, до Распятия, неся свой Крест на Голгофу.
Об этом рассказывают простенькие фигурки из бумаги в гениальном фильме Гарри Бардина «Адажио». Без музыки Альбинони представить этот кино-шедевр невозможно.
Может быть,
«Адажио» о Любви, счастливой и печальной, неразделённой и взаимной, убивающей и дающей силы, вдохновение и рождающей новую жизнь.
Сколько крика надо для шёпота?[13]Сколько горечи для печали?Сколько надо позднего опыта,Чтобы жизнь была как в начале?Сколько, сколько всего, что хочется,Когда хочется так немного.Сколько надо иметь одиночества,Чтобы не было так одиноко.
* * *
Я научилась просто, мудро жить,[14]Смотреть на небо и молиться Богу,И долго перед вечером бродить,Чтоб утомить ненужную тревогу.
Когда шуршат в овраге лопухиИ никнет гроздь рябины жёлто-красной,Слагаю я весёлые стихиО жизни тленной, тленной и прекрасной.
Я возвращаюсь. Лижет мне ладоньПушистый кот, мурлыкает умильней,И яркий загорается огоньНа башенке озёрной лесопильни.
Лишь изредка прорезывает тишьКрик аиста, слетевшего на крышу.И если в дверь мою ты постучишь,Мне кажется, я даже не услышу.
Может быть,
«Адажио» Альбинони о самой Жизни, когда неповторим каждый день и час, и каждое мгновение… розовый рассвет и мерцающий закат, первая тающая снежинка на ладони и первая улыбка внука, встречи, разлуки и потери, смех детей, звездопад светлой ночью и пройденные дороги…
О счастье мы всегда лишь вспоминаем.[15]А счастье всюду. Может быть, оно –Вот этот сад осенний за сараемИ чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе лёгким, белым краемВстаёт, сияет облако. ДавноСлежу за ним. Мы мало видим, знаем,А счастье только знающим дано.
Окно открыто. Пискнула и селаНа подоконник птичка.И от книгУсталый взгляд я отвожу на миг.
День вечереет, небо опустело.Гул молотилки слышен на гумне.Я вижу, слышу, счастлив.Всё во мне.
Может быть,
