Рот Лорен приоткрылся, придавая ей сходство с пойманной форелью, которую она так любила.
– Но как?
– Полагаю, кто-то сказал ей. – Реджи выжидающе посмотрела на тетю.
Глаза Лорен широко распахнулись.
– Думаешь, это была я? – Она поднесла руку к груди и оставила ее там, теребя один из карманов старого рыбацкого жилета.
– Не напрямую. Но мне нужно знать, кому еще было известно о приюте.
– Я уже сказала тебе. – Лорен стиснула зубы. – Тебе и Таре. Я не идиотка, Реджина. Думаешь, я не понимаю, что стоит на кону? Я никому больше не сказала ни слова, и меня возмущает намек на болтливую старушку, которая не умеет держать язык за зубами. Тебе следовало бы знать, что у меня только лучшие намерения во всем, что касается твоей матери.
– Правда? – спросила Реджи. – Какая перемена, да? Ты думаешь, я забыла о том, что ты сделала? Ты выгнала ее из собственного дома, Лорен! – Реджи прикусила язык, прежде чем закончила свою мысль вслух: «Прямо в руки к убийце».
Лорен как будто застыла. Она отвернулась от Реджи и пустила в раковину струю горячей воды. Поднялся пар, и Лорен наклонилась туда, цепляясь руками за стойку, словно ее не держали ноги. Ее словно окутал туман.
* * *
– Ангелы ходят среди нас, – сказала Вера. – Они маскируются под людей. Иногда они носят парики, иногда деловые костюмы. Никогда не знаешь, когда встретишься с ангелом. Так говорит сестра Долорес.
– Сестра Долорес говорит умные вещи, – сказала Тара. Она налила в пластиковую ванну теплую воду и обтирала Веру губкой. Вера была наполовину обнаженной; ее ноги закрывала простыня, на плечах лежало полотенце. Груди свисали пустыми мешками на торчащую грудную клетку. Каждая косточка словно просвечивала сквозь бумажно-тонкую кожу.
Реджи торопливо распахнула дверь и теперь замерла в дверном проеме. Она отвернулась от матери и уставилась в пол, чувствуя себя незваной гостьей.
Тара подняла голову, явно не смущаясь ее вторжением.
– Я как раз мою твою маму. Мы будем готовы через минуту. – Она уронила губку в пластиковую ванну и стала аккуратно промокать Веру полотенцем.
– Нам нужно поговорить, – пробормотала Реджи и напомнила себе, зачем она пришла сюда, прежде чем попятиться в коридор.
– Дай мне закончить, и я буду в твоем распоряжении. – Тара аккуратно обтерла Веру, приподнимая ее руки и ноги, искусно пользуясь простынями и полотенцами, чтобы прикрывать сухие части тела, и обращаясь с обрубком правой руки так, как будто он не отличался от всего остального. В ее манере не было даже тени ужаса или отвращения. Она напевала себе под нос, пока работала, и ободряла пациентку короткими фразами: «Осталось еще немного, Вера», «Вы не замерзли, дорогая? Я уже почти закончила».
Вера улыбнулась Таре.
– Думаю, вы одна из них, – тихо сказала она.
– Из кого? – спросила Тара, припудривая ее туловище детской присыпкой.
– Из ангелов.
– Вот и хорошо, поскольку я думаю, что вы тоже одна из них, – с улыбкой сказала Тара и ловко облачила Веру в пижамную рубашку.
Вера закрыла глаза и откинулась на подушку с абсолютно безмятежным видом. Тара подхватила банные принадлежности и понесла их мимо Реджи, по коридору и в ванную. Тара вымыла руки, тщательно намыливая каждый палец, пока Реджи стояла в дверях ванной. Рукава Тары были закатаны, и Реджи смотрела на ее руки, вспоминая шрамы и думая, что видит их слабые очертания. Тара перехватила ее взгляд, и Реджи смущенно отвернулась. Потом их глаза встретились в зеркале медицинского шкафчика.
– Ты случайно не говорила с Мартой Пэкетт?
– С кем?
– С женщиной, которая написала «Руки Нептуна».
Тара озадаченно посмотрела на нее.
– Нет. Понятия не имею, почему она должна была обратиться ко мне. Мне было известно об убийствах не больше, чем тебе. Она была слишком занята разговорами с медиками и полицейскими. К чему ей было возиться с тринадцатилетней девчонкой?
– Я говорю не о прошлом, а о настоящем. Ты разговаривала с Мартой вчера или сегодня?
Тара закрыла кран и отряхнула руки.
– Что за чертовщина, Реджи?
– Совсем недавно она была здесь. Она знает, что моя мать жива и находится в этом доме. Она побывала в приюте для бездомных в Уорчестере. Ей даже известно о болезни матери.
Тара начала вытирать руки.
– И ты думаешь, я рассказала ей?
– Кто-то сделал это. Единственные, кто знал, – это я, ты и Лорен.
Тара стиснула полотенце так, словно хотела задушить его. Реджи вспомнила, как однажды Тара душила ее, прикинувшись Нептуном. Еще несколько дней Реджи проходила с желтыми следами синяков на шее.
Тара заговорила ломким голосом, который сначала срывался на хрип, но потом превратился в рычание.
– Да, ты, я и Лорен… и все, с кем она встречалась в уорчестерской больнице – врачи, медсестры, секретари и водители. Господи, даже уборщицы! Потом были всевозможные копы, которые приходили к ней с расспросами: думаешь, у Марты Пэкетт не сохранилось связей в полиции? А как насчет сотрудников приюта или других бездомных? Любая сволочь могла рассказать ей что угодно!
Реджи попятилась.
– Ну конечно, ты права. Я как-то не подумала об этом. Мне…
– Нет. Ты не потрудилась подумать, а сразу же набросилась на человека, которому меньше всего доверяешь, так? – Глаза Тары сверкали.
– Это неправда. – Реджи шагнула к Таре и протянула руку, желая прикоснуться к ней, найти способ показать, что подруга ошибалась. Реджи снова ощущала себя ребенком, отданным на милость Тары с ее изменчивыми настроениями и отчаянно стремящимся все исправить.
Тара покачала головой и отступила.
– Знаешь, как бы мне ни хотелось быть здесь и ухаживать за твоей мамой, я не уверена, что подхожу на эту роль.
– Нет. Только ты и подходишь. Она назвала тебя ангелом!
Тара комкала полотенце в руках. Реджи умоляюще взглянула на нее.
– Пожалуйста, скажи, что ты останешься.
На несколько ударов сердца воцарилась тишина, словно обе затаили дыхание.
– Забавно, как оборачивается жизнь, правда? – спросила Тара. – За двадцать пять лет ты даже не попыталась найти меня, а теперь просишь остаться. Ты вообще думала обо мне, Реджи? Хотя бы один раз за все эти годы?
– Тара!
– Думала или нет? – перебила Тара с таким же горящим взором, который врезался в память много лет назад, когда она говорила о Нептуне.
Реджи запустила руку под рубашку, вытащила ожерелье с песочными часами и показала Таре.
– Само собой. – Розовый песок посыпался в нижний конус. – Хочешь получить обратно?
