«Ну?» – промямлила вопросительно Колин. Улыбнувшись, тетя кивнула и сказала регистратору, что виделась с братом несколько недель назад.
А потом Колин спросила у регистратора, можно ли указать в брачном свидетельстве только имя матери, Увы, по закону там должно было значиться имя отца. Решительно настроенная не позволить ничему испортить такой день, Колин тоже улыбнулась и сделала так, как ее просили.
После церемонии бракосочетания счастливая пара, несмотря на дождик, вышла ненадолго на улицу – поболтать с гостями и выпить шампанского до основного застолья. Пока все общались, Карл и Джона отвели Оуэна в сторонку и спросили, не хотел бы он что-нибудь сказать на камеру для свадебного видео. Сделав глубокий вдох, мальчик широко улыбнулся, посмотрел прямо в объектив, как настоящий профессионал, и выпалил: «Дорогие Колин и папочка! Я поздравляю вас и очень рад. Я вас обоих очень сильно люблю и даже не могу поверить, что вы, наконец-то, поженились!»
Такое милое послание гарантированно не могло не растрогать до слез любого зрителя в будущем.
Со стороны Уилла на свадьбе присутствовали все родственники, включая трех его родных сестер и братьев и семерых их сыновей. Некоторые из них выступили с шутливыми речами. Сестра Эстер была в положении: ей скоро предстояло родить мальчика, Сета. За два месяца до свадьбы другая сестра Уилла, Бетани, счастливо разрешилась от бремени дочкой Адой. Получив троих новых внуков за один год, мать Уилла, Джоан, призналась: хоть в семье и знали, что синдром Оуэна был «случайностью», вызванной двумя наборами поврежденных генов, они каждый раз, услышав про новую беременность, сильно волновались и с облегчением вздыхали, только когда на свет появлялся здоровый малыш.
Свадебный фотограф, Найджел Роуселл, в прошлом коллега Колин по работе, а ныне друг их семьи, предложил жениху и невесте сделать несколько снимков под краснокирпичным железнодорожным виадуком Викторианской эпохи.
«Хорошо, но только без Хаати», – согласилась Колин, покосившись на трехлапого пса, с удобством расположившегося возле камина и пребывавшего в блаженном неведении о близости коварных поездов. Уверенные, что он в безопасности и безмятежности, Колин с Уиллом спустились по петляющей, посыпанной гравием дорожке к виадуку, чтобы сделать памятные фотографии.
И, только вернувшись назад, к пабу, Колин поглядела вниз и увидала, что на ее туфельке больше нет бабушкиной броши-бабочки. Борясь со слезами, она отказывалась верить, что потеряла свою самую дорогую вещь.
Весь следующий час ушел на систематичное обследование всей территории паба и дорожки, ведущей к виадуку. Джоди Кеннеди – их влиятельная и энергичная подруга из Штатов – сбросила свои дизайнерские туфли и босая обходила пядь за пядью зеленую лужайку в надежде, что почувствует брошь голыми ступнями. Колин попросила даже водителя их винтажного авто осмотреть салон, а к поискам в помещениях, где только ни побывала невеста, были привлечены все гости и персонал паба. Но все тщетно.
Отчаянно расстроенная, но не желающая испортить всем праздник, Колин постаралась утешить себя тем, что ценная брошь, в конце концов, все же найдется. А потом, уже на закате, одна из ее зорких подруг прогулялась одна по гравийной дорожке к виадуку и заметила брошь, поблескивающую под каплями дождя.
Теперь уже слезы радости навернулись на глаза Колин, крепко прижавшей брошь к своей груди. Ее мать Кэтрин с облегчением рассмеялась и сказала: «Я уверена: таким способом бабуля хотела тебе передать: “Не забывай меня, ведь эта свадьба стала возможной и благодаря мне!”»
Уилл по этому случаю заказал кружку пива и настоял, чтобы Колин отдала ему брошь. Он спрятал ее в карман своего пиджака. Обрадованный, что трагедия не состоялась, он покормил Хаати и попросил приятеля отвезти пса домой и уложить в его «спальне» до начала застолья.
Маленький Оуэн поцеловал своего большого друга, пожелал ему спокойной ночи и вернулся к гостям. Он остался почти безучастным к истории с брошью – не из-за отсутствия к ней интереса, а просто потому что увлекся новой забавой. Впервые за свои неполные восемь лет мальчик узнал, как пускать мыльные пузыри! Колин поставила миниатюрные бутылочки с мыльной пеной на каждый стол. Сжимая пластиковую емкость в своих ручках, Оуэн без устали опускал и вынимал из нее соломку, потом подносил к глазам, проверяя, что соломка заполнена пеной, и пускал пузыри. Он не оторвался от своей новой забавы даже тогда, когда приглашенный на свадьбу певец, Рианнон Вульф, открыл вечерний прием классическими рок-хитами. Гости столпились вокруг певца, и Оуэн тоже подкатился на своей коляске поближе. Но только для того, чтобы продолжать и дальше пускать пузыри, раскачиваясь в такт музыки.
Чуть позже, после первого танца Колин и Уилла, Оуэн тоже станцевал в их объятиях – под песню, которую сам заказал. Он попросил исполнить «У меня такое чувство» группы «Блэк Айд Пис» и сам напевал строки: «У меня такое чувство, что эта ночка пройдет прекрасно, будет всем круто, жарко и классно!»
А потом, ко всеобщему удивлению, музыка прекратилась, и к микрофону вышел дедушка Оуэна, Билл Хаукинс, с гитарой. Поднявшийся вслед за ним на сцену Уилл, явно смущаясь перед публикой, пояснил ошеломленным гостям: «В моей семье уже давно бытует традиция: по случаю семейных праздников отец сочиняет и исполняет какую-нибудь песню. И вот сейчас он споет для меня и Колин!»
Пока родные и друзья приходили в себя от изумления, Билл, развлечения ради играющий в ансамбле паба, взял первые аккорды и запел о любви своего сына к фастфуду:
«Послушайте-ка вы, что я расскажу.Точнее сказать, в своей песне спою.Однажды в Хэслемере мальчик родился.На свет этот с боем пацан пробился,И жизнь его была нелегка.То там, то здесь воевал он, покаДевицу однажды не повстречал.И с нею другим человеком стал».В песне было девять похожих куплетов и запоминающийся припев, который вскоре начали напевать и все гости. Последний куплет звучал так:
«А теперь я открою вам тайнуО том, как к красивой девице КолинПосватался сын мой Уилл.В объятья могучих ручищ ее сгреб,А нужных слов подобрать не смог.И тогда прошептал он ей нежноВсе, что только на ум пришло.Ее сердце забилось в волненье,И грудь колыхнулась в томленье.И стало ему так тепло,Что слова подобрал он легко:Твои волосы златом блистают.А в глазах кристаллы сверкают.Я тебя прижимаю к груди,О, как же люблю я твои пирожки!»Последний припев с Билллом запели все гости:
«Ах, пирожки, пирожки!Вы жизнь сохранили Уиллу.От Косова он до Кабула прошел,Но лучше вас ничего не нашел!»Колин не понравился только один из последних куплетов Билла:
