Сегодня дед Егор сидел на скамейке, грелся на солнышке и вспоминал молодость. Он вспомнил свой первый поцелуй. Дед Егор его часто вспоминал. Было это в Курковичах. Курковичи – большое село, расположенное километрах в пятнадцати от его родного посёлка, куда он, курсант военного училища, приехал на каникулы. Село Курковичи утопало в садах. Огромный колхозный сад занимал площадь в несколько десятков гектаров. Так повелось с давних пор, что в этом селе всегда пышно отмечали праздник Яблочный Спас. В этот августовский день в Курковичи съезжались гости со всех окрестных деревень и посёлков. В каждом дворе было шумное застолье, слышались песни и пляски. А вечером народ собирался в клубе, где продолжалось веселье.
Егор тоже приехал в Курковичи в гости к тётке. Вечером он отправился в клуб. Клуб был большой и весь заполнен жителями и гостями села. Продолжалось веселье. Слышались звуки баяна, песни, пляски, смех. В общем – веселуха. Многие норовили забраться на сцену, сплясать, спеть – показать своё умение и удаль. Но все были под хорошим градусом; ни у кого ничего не получалось. У Егора взыграло самолюбие, защемило ретивое. «Эх! – думал он, – вот я бы сплясал, все бы обалдели»! Но он не захотел пробираться к сцене сквозь весёлую толпу, да и кто его увидит, разве что стоящие рядом. Опять же, гармонист может не сыграть так, как надо Егору. И он подавил в себе страстное самолюбивое желание.
А танцевал Егор здорово. Началось это в училище. У курсантов распорядком дня предусмотрено полтора часа личного времени, которое они могут использовать по своему усмотрению. Однажды в такое время они сидели в казарме, занимались кто чем, разговоры разговаривали, Колядко играл на баяне.
– А можешь сыграть мне «яблочко»? – спросил Петя Булгаков, ладно сложенный красавец.
– Могу, конечно.
– Давай, только сначала медленно, а потом побыстрее.
Колядко заиграл «яблочко». Петя вышел на середину, заложив руки за спину, прошёлся по кругу, красиво притопывая каблуками. Сделал знак баянисту, тот немного ускорил темп, и Петя перешёл на «чечётку». Все разинули рты. Было очень красиво. Потом он показал ещё несколько красивых движений и па. Все были в восторге. Многие, особенно деревенские ребята, решили во что бы то ни стало научиться так плясать. Петя пообещал всех научить. Егор и его друг Женя Быков с большим энтузиазмом восприняли это и принялись за дело. Они каждый день часами тренировались, отрабатывая показанные Петром замысловатые движения. Через несколько недель они уже довольно хорошо отбивали степ. Первое выступление Егора и восторженная оценка его мастерства произошли через год, когда Егор, получив отпуск за героический поступок, приехал в гости к брату. А произошло вот что.
Однажды курсант Морозов Егор, будучи в карауле, нёс службу по охране поста – склада ГСМ. Повесив автомат на плечо, он обходил охраняемый объект, осматривая территорию склада. Была осень, бабье лето, было тепло, тихо и спокойно. Вдруг за забором раздались пистолетные выстрелы. Два выстрела. Послышался топот ног бегущих. Было понятно, что бежит не один человек. Егор насторожился, вскинул автомат наизготовку. Через некоторое время через забор перепрыгнул мужчина средних лет. Присев у забора, он испуганно и тревожно огляделся вокруг, изучая обстановку.
– Стой! – скомандовал Егор.
Незнакомец вздрогнул и бросился к другому забору напротив. Егору стало ясно – за мужчиной гнались, даже стреляли, он прыгнул через забор, но попал на часового. Сейчас ему назад возвращаться нельзя – там его схватят – надо только вперёд через другой забор на другую сторону. Он рванул к забору.
– Стой! Стрелять буду! – потребовал Егор.
Нарушитель остановился, но продолжал медленно подвигаться вперёд. Он оказался возле кнопки, к которой бежал Егор, чтобы сообщить в караульное помещение о проникновении постороннего на пост.
Нарушитель остановился совсем. Он смотрел на часового злым, полным отчаянной решимости взглядом.
– Не вздумай стрелять, курсант, если жить хочешь, – сквозь зубы процедил он.
Вдруг он молнией метнулся к Егору и ловким ударом ноги выбил автомат. Автомат повис на шее. Выхватив нож, нарушитель попытался нанести удар снизу. Егор не был самбистом, но на физической подготовке они отрабатывали некоторые приёмы защиты без оружия. Удар он отбил и даже захватил руку противника за рукав, но удержать не сумел, и скользнувшее лезвие распороло руку Егора. Брызнула кровь. Чем бы кончился этот поединок – неизвестно, скорее всего, Егору несдобровать, если бы не подоспели милиционер с дружинником. Они гнались за этим преступником, но он перепрыгнул через забор на охраняемый объект. Они тоже перелезли через забор и как раз вовремя. Тем временем из караульного помещения спешила группа караульных во главе с помощником начальника караула. Там услышали пистолетные выстрелы, почувствовали неладное и поспешили на выручку. Совместными усилиями они скрутили преступника и отправили в отделение милиции. Егора перевязали и отправили в санчасть.
Командир взвода, подводя итоги несения караульной службы, отметил мужественный поступок курсанта Морозова и отругал его за грубые ошибки.
1. В такой чрезвычайной обстановке надо было не пробиваться к тревожной кнопке, а сообщить в караульное помещение выстрелом в воздух.
2. Не надо было подходить к преступнику или подпускать его к себе, облегчая тем самым ему нападение на часового.
3. Надо было его положить на землю или поставить лицом к стенке.
4. Автомат был на шее; надо было стрелять.
А вообще, Морозов молодец.
За самоотверженный поступок Морозова поощрили – дали краткосрочный отпуск на 10 дней. Вспоминая потом это событие, Егор отмечал: хорошо, что это случилось не зимой, иначе его уже не было бы. Зимой часовой представляет собой большой мешок с мясом. Огромный овчинный тулуп, закутывающий часового с пяток до головы, большие валенки позволяют ему только шевелиться да с трудом передвигаться.
Егор решил съездить в гости к брату, который жил не очень далеко. Там же жил их бывший односельчанин, гармонист дядька Кузьма. Однажды вечером они пришли к нему в гости. Угощались, разговаривали, вспоминали деревню и односельчан.
– Вот ты, Егор, теперь городской, – сказал дядька Кузьма, – забудешь про деревню, про деревенские обычаи, традиции. Сейчас молодёжь уже не знает, не ценит это. Другие песни поют, другие танцы танцуют, а сплясать русскую «барыню» уже никто не умеет.
– Хотите, спляшу? – сказал Егор.
– Правда? Ну, давай! Что сыграть?
– «Яблочко». Только мне надо надеть сапоги.
Сапоги у Егора, естественно, были военные, подкованные с двух концов. Но подковы на носках отлетели, и остались торчать острые шляпки гвоздей. Дядька Кузьма накануне закончил ремонт, и пол благоухал только что высохшей краской приятного бежеватого цвета. Егор надел сапоги, дядька Кузьма растянул меха. Пройдясь по клавишам в качестве разминки и вступления, он грянул «яблочко». Егор, выпрямив спину, гоголем прошёлся по кругу, дробно притопывая каблуками, цокая уцелевшими подковами. Вот темп музыки увеличился, и Егор перешёл на «чечётку». Дядька Кузьма как заворожённый смотрел на него, самозабвенно терзая меха трёхрядки. Такую красивую пляску он видел только в кино. Любовалась и тётка Настя, стоя в дверях и опершись на косяк. По её лицу блуждала восторженная улыбка.
