Она посмотрела на него и удивилась доброму выражению на его темном лице.
— Благодарю вас, сэр, — снова произнесла она. — А теперь я должна идти.
— Почему вы так беспокоитесь? Вы в самом деле одна?
— Боюсь, что так. В этом что-то неправильное?
— Клянусь душой, Мелкомб должен был сойти с ума, чтобы позволить вам приехать одной в подобное место. Кроме того, я слышал, что у вас есть компаньонка.
— Нет, — ответила Равелла. — Пожалуйста, не говорите ничего, потому что ни герцог, ни леди Гарриэт не знают, что я здесь.
— Играете в прогульщика? — спросил лорд Роксхэм и внезапно по-мальчишески расхохотался. — Черт побери, у вас есть характер, должен сказать. Я верю вам, хотя чертовски рассердился, когда после поломки вы сбежали с Мелкомбом.
— Пожалуйста, не говорите об этом, — умоляла Равелла.
Лорд Роксхэм, казалось, колебался, потом согласился:
— Ладно, не буду, если хотите, но одно я должен вам сказать. Сожалею, что вел себя так дерзко. Это дурной тон. Вы были школьницей, а не игрушкой. Потом мне стало стыдно, но в тот момент я был дьявольски навеселе: Думал, вы догадаетесь, но я был охвачен яростью с того момента, как узнал, что старый иуда, мой отец, оставил меня без гроша. Я пил, чтобы залить мою ярость, и вы пострадали из-за этого. Но я сожалею, что обидел вас.
Было очевидно, что извинения лорда Роксхэма искренни, и Равелла, не умевшая долго сердиться, улыбнулась ему.
— Не говорите больше об этом, сэр, — попросила она. — Я понимаю, что для вас было ударом узнать, что ваш отец оставил состояние незнакомке. Как это случилось, я некоторое время хотела сказать вам…
Но Равелла не смогла продолжать, потому что в этот момент на стол, за которым она сидела с лордом Роксхэмом, упала тень. Она подняла глаза и увидела, что перед ней стоит герцог с таким выражением лица, что сердце ее ушло в пятки.
— Прошу прощения, что вмешиваюсь, Роксхэм, — сказал его светлость самым кислым тоном.
— О, пекки! — воскликнула Равелла, вскакивая на ноги. — Как вы нашли меня?
Герцог проигнорировал ее вопрос, но посмотрел на Роксхэма:
— Хотя вы, по-видимому, плохо воспитаны, Роксхэм, вы должны знать, что Воксхолл — не то место, куда можно приглашать леди без компаньонки.
Лорд Роксхэм вспыхнул, и тон его ответа был настолько же горяч, насколько холоден был тон герцога.
— Проклятие, Мелкомб, если вы думаете, что я пригласил… — начал он, но Равелла прервала его.
— Лорд Роксхэм был очень добр, пекки, — сказала она. — Пожалуйста, не сердитесь на него. Он не приглашал меня сюда. Я приехала одна, но мне стало плохо, и он нашел меня в толпе и дал мне глоток бренди.
Равелла попыталась объясниться.
— Если так, — холодно сказал герцог, — позвольте мне проводить вас к карете. Леди Гарриэт будет удивлена, узнав, что случилось.
— Да, пекки, — подавленно согласилась Равелла.
Герцог поклонился лорду Роксхэму:
— Желаю вам доброго вечера, Роксхэм.
Равелла протянула руку:
— Большое спасибо. Благодарю вас.
Она сделала реверанс и пошла за герцогом. Они молча шли по широкой аллее к воротам. В небе рассыпались огоньки фейерверка. Но Равелла даже не взглянула на них. Она видела, как сердит герцог и как выразительно он несет свою голову. Она ничего не говорила, пока они не оказались в темноте кареты.
Сжав пальцы, она сказала тихим голосом:
— Пожалуйста, пекки, я прошу прощения, что была капризной.
— Мы поговорим об этом, когда вернемся домой, — сказал герцог таким ледяным тоном, что, казалось, заморозил даже воздух.
Во время долгого пути Равелла отчаянно придумывала объяснение для него. Слишком поздно она увидела все последствия своего глупого появления в Воксхолле. Слишком поздно она начала понимать, что приговорила себя к наказанию, посетив сеньориту Делиту.
Глава 11
Приехав в Мелкомб, герцог не спеша отправился в библиотеку. Равелла пошла за ним, оставив шубку в руках ожидающего лакея. Она посмотрела на себя в висевшее на стене зеркало и увидела бледное лицо и испуганные глаза. Даже новое платье и модная прическа не могли скрыть, что в душе она оставалась школьницей, пойманной на проделках.
Дверь за Равеллой закрылась, и она, взглянув на герцога, поняла, что дрожит. Очень ли он сердит? Ей хотелось подбежать к нему, обнять и поплакать в раскаянии. Ей казалось, что он выше и красивее, чем обычно, когда он стоял спиной к камину. Его глаза, когда он смотрел на нее, были суровы, а когда заговорил, в голосе его звучали стальные ноты.
— Не присядете ли, Равелла?
Он указал на стул, стоящий рядом с ним, и она подошла к нему, благодарная, что может сесть и спрятать дрожь. Помолчав, он снова посмотрел на нее и сел в большое кресло, в котором обычно сидел. Скрестил ноги и произнес:
— Я жду.
— Чего, пекки?
— Объяснения вашему поведению сегодня вечером.
— Мне жаль, если я рассердила вас.
— Это не важно. Я хочу знать, почему вы поехали в Воксхолл одна.
Равелла стиснула пальцы.
— У меня были особые причины.
— И какие же?
— Я не хочу говорить вам.
— Боюсь, у вас нет выбора. Я настаиваю.
Сжав пальцы, Равелла сказала еле слышно:
— Я хотела видеть сеньориту Делиту.
— И отчего же такой внезапный интерес?
— Я слышала, что она поет… очень хорошо.
— Ваше нетерпение послушать сеньориту Делиту было так велико, что вы тайно и одна отправились в Воксхолл в наемной карете?
Равелла не ответила. Она как бы потеряла голос, и все усилия сказать что-либо приводили только к страданиям.
— Будьте любезны продолжать, — резко напомнил герцог.
— Это все, — пролепетала Равелла.
— Больше всего я не люблю, когда мне говорят неправду.
— Но это правда, — жалобно сказала Равелла. — Я хотела услышать и увидеть ее.
— И поговорить с ней.
— Вы знаете?
— Что вы посетили сеньориту? Да, я знаю и прошу объяснить, чем вызван такой беспрецедентный шаг.
— Мне очень жаль… Это было неправильно.
— Неправильно! — воскликнул герцог. — Конечно, это неправильно и ужасно неосторожно посещать сеньориту. И вы это прекрасно знаете.
— Я не думала, что это важно.
Герцог рассердился еще больше:
— Неужели вы настолько не понимаете, что дебютантка, юная леди в вашем положении, не может наносить визиты платной певичке в Воксхолле или где бы то ни было еще?
