Голосок Иоланды угас, отказываясь ей повиноваться.
Сумму, на которой настаивал Питер, она не решалась произнести.
— Вы еще не сказали мне, куда вы собираетесь ехать.
— Не знаю… пока не знаю… скорее всего в Ирландию.
— Почему в Ирландию?
Она не в силах была ответить.
— Я думаю, Иоланда, что вам лучше открыть мне всю правду. Вы что-то скрываете. Есть какая-то причина тому, что вы прячетесь. — Голос герцога звучал мягко, но настойчиво.
— Да, — кивнула она.
— От кого и почему?
Это был конкретный, прямой вопрос. Таким же должен быть и ее ответ, но ведь на карту поставлена судьба Питера.
— Его арестуют, если он вернется домой. Он… убил человека.
— Убил?!
— На дуэли… случайно. Но его посадят в тюрьму за убийство.
— Если он убил кого-то на дуэли и не замышлял это заранее, то его не обвинят в убийстве. Вам должно быть известно, что дуэли происходят только между джентльменами, и это «дело чести». Другой случай, если это трактирная драка…
Как, вероятно, сейчас презирает герцог и Иоланду, и ее глупого мнимого супруга. Она поспешила объяснить:
— Человек, убитый Питером… он важная персона, и поэтому… Питера обязательно осудят.
Ей показалось, что герцог весьма скептически отнесся к ее рассказу. Поэтому она торопливо добавила:
— Я могу поклясться, что Питер целился только в руку, но его противник был сильно пьян и покачнулся, и пуля угодила ему в грудь.
— Вы сказали, что убитый — важная персона. Кто же он?
Губы Иоланды уже раскрылись, чтобы назвать имя, но в последний момент ее вдруг охватила паника.
— Если я скажу вам… вы не сообщите в полицию, что Питер вернулся в Англию? — дрожащим голосом поинтересовалась она.
— Неужели вы обо мне такого мнения?
Тут Иоланда подумала, что допустила оплошность и рассердила герцога.
— Простите… я очень сожалею… но все так ужасно… И деньги, что были у нас, украли… когда с Питером случился приступ, по пути в Кале.
Слезы уже наворачивались ей на глаза. Поэтому герцог не стал затягивать мучительный разговор, а оборвал его настоятельным вопросом.
— Кого убил Питер?
— Маркиза… маркиза Рамсбюри.
Безумием было проговориться герцогу и назвать это имя. Она погубила брата, погубила себя. Ведь герцог, как известно, был другом убитого маркиза.
— Маркиза Рамсбюри? — переспросил герцог, с каким-то странным выражением лица глядя на нее.
— Да.
— Вы в этом уверены?
— Конечно… А секундант маркиза лорд Безил Блейк тут же заявил, что Питера повесят за убийство, что он этого добьется…
— Безил Блейк не вправе был делать такие заявления, — пожал плечами герцог. — К тому же маркиз Рамсбюри жив.
— Он не… мертв?
— Раз жив, то не мертв.
Иоланда сама была ни жива ни мертва.
— На прошлой неделе посол рассказал мне за обедом, что наш общий приятель Рамсбюри стрелялся на дуэли, был ранен и должен был отправиться на тот свет, но чудом выкарабкался.
— Я… не верю, — прошептала Иоланда.
— Это правда.
Глаза Иоланды закрылись, казалось, силы в один момент оставили ее.
Голос герцога словно издалека доносился до девушки.
— Раскаиваюсь, что нанес вам такой удар, мадам, но, как говорят, от радостных известий не умирают.
Он склонился над ней с бокалом в руке.
— Выпейте бренди.
— Нет, нет. Мне уже лучше.
Все же Иоланда взяла у него бокал и пригубила напиток. При этом ее пальцы коснулись его пальцев, и она едва сдержала дрожь.
— Значит, мы можем вернуться домой? — еще не веря тому, что все завершилось так благополучно, спросила она.
— А где ваш дом? — поинтересовался герцог.
— Недалеко от Кантербюри… Мы небогаты, и дом старый и почти разваливается… но мы родились там.
— Я счастлив, что смог отплатить вам за вашу заботу обо мне хотя бы хорошей вестью, — мрачно произнес герцог.
— Чудесной вестью! — воскликнула Иоланда. — Теперь Питер может вернуться в Лондон к своим друзьям и продолжать тот образ жизни, который ему всегда нравился.
— А как получилось, что он поссорился с Рамсбюри?
Иоланда беспечно махнула рукой.
— Точно не знаю. Наверное, из-за какой-нибудь женщины.
— Из-за женщины? — удивился герцог. Иоланда улыбнулась.
— Питер находит, что многие лондонские леди очаровательны, а они отвечают ему взаимностью.
— А разве вам это безразлично? — недоумевал герцог.
— Я люблю сидеть дома. Правда, иногда мне бывает грустно и одиноко… после смерти родителей.
— А кто были ваши родители? Догадываюсь, что вы не назвали мне свое настоящее имя.
— Тивертон. Я уверена, что вы никогда не слышали о нашем семействе, но мой папа был пятый баронет в роду, а Питер, значит, шестой.
Ей почудилось, что герцог как-то напрягся, на лице его появилось странное выражение.
— Я ничего не понимаю! — признался он. — Постойте, Иоланда. У меня голова идет кругом. Вы сказали, что ваш отец был пятый баронет. А почему Питер — шестой? Вы что, вышли замуж за своего кузена?
Иоланда не могла не рассмеяться.
— Я забыла вам сказать… Питер не кузен мне, а родной брат. Мы только притворялись супругами.
— Ваш брат! — воскликнул герцог так громко, что голос его, вероятно, разнесся по всему кораблю. — Ваш брат! — повторил он.
Внезапно он наклонился и заключил ее в объятия.
— Ваш брат! — в третий раз произнес герцог. — А я терзал себя, думая, что вы замужем! О, дорогая, как мучительно было запрещать себе касаться тебя, целовать тебя!
— Но один раз вы все же нарушили запрет, — напомнила Иоланда. — И я боялась, что этот поцелуй вас разочаровал, потому что вы сделались так холодны и далеки после этого.
— Разочаровал? Нет! Но после него я испытывал адские муки, зная, что поступил бесчестно, что этот наш поцелуй первый и последний…
Его губы были совсем близко от ее губ. Корабль чуть качнулся на волне, и это движение передалось им. Их словно магнитом потянуло друг к другу. Все слова, такие важные и не произнесенные, заменил долгий поцелуй.
А ведь он хотел сказать ей, что любит ее больше жизни, что полюбил ее с первого взгляда.
А Иоланда хотела признаться ему, что он первый мужчина, который поцеловал ее, что прекраснее его поцелуев ничего нет на свете, что сердце ее отдано ему без остатка.
