— Она сделала бы то, что подсказывало ей сердце. — Для убедительности он схватил ее руку.
— А что вам подсказывает ваше сердце? — Ее собственное сердце стучало как тамтам.
Он смотрел ей в глаза, не отводя их, и она осознала, что всего лишь во второй раз со времени ее возвращения Эрик действительно смотрит ей в глаза.
Он крепко сжал ее руку.
— Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы найти ее. Я решил рассказать всю нашу историю прессе. Как вы думаете, это поможет… выкурить ее?
Она отняла руку.
— Индира не будет вам благодарна за это, я вам это обещаю.
Когда они дошли до его квартиры, она повернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Она могла поклясться, что на секунду в них промелькнула тень прошлого, и исчезла. Ах, если бы она могла остаться хотя бы на час с ним наедине!
— Вы не подниметесь? — предложила она. — Я могу сварить кофе.
Он посмотрел в сторону, покачал головой.
— Здесь слишком много воспоминаний, дорогих для меня. Я не хочу встречаться с ними. Но я хотел бы снова встретиться с вами. Приходите завтра в шесть в мою студию.
Объединенные силы всей полиции не смогли бы удержать ее.
— Думаю, что смогу, — сказала она как можно равнодушнее. — Эрик, а вы серьезно обдумываете план спасения Индиры, собираетесь похитить ее?
— Абсолютно, — ответил он, отворачиваясь.
— Но, Эрик, — крикнула она ему вслед, — чего вы собираетесь достичь похищением Индиры?
— Достичь? — откликнулся он. — Я собираюсь увезти ее в Копенгаген.
— Если найдете ее? — выкрикнула она, но он уже был слишком далеко, чтобы слышать.
Когда Карен отпирала дверь, она услышала, что звонит телефон.
— Ну, что случилось, когда он все понял? — спросила Клэр, в ее голосе слышалось нетерпение.
— Он ничего не понял, — созналась Карен.
— Но ты рассказала ему?
— Я ничего ему не рассказала. Ждала, что он сам все обнаружит. Кроме того, как я могла рассказывать такое, поедая сандвичи? А он говорил только об Индире, только о ней, я была уже близка к тому, чтобы завопить.
— Ты говоришь о ней, как о третьем лице.
— Именно это я сегодня и почувствовала. Она и есть другой человек. Но я не могу больше ждать, Клэр. Он планирует крайние меры.
Клэр нервно хихикнула:
— Крайние меры?
— Он собирается рассказать нашу историю прессе, собирается похитить Индиру. Он похож на сумасшедшего.
— Что же ты собираешься делать?
— Все ему рассказать. Абсолютно все… рискну.
Глава 14
Карен не могла дождаться шести часов и явилась в студию Эрика в три минуты шестого.
— Туда нельзя, — попытался остановить ее помощник Эрика. — Эрик хочет закончить съемку. Она и так затянулась.
— Мне тоже нужно кое-что закончить, — ответила Карен, отстраняя его от двери.
Обычная обстановка работы студии: кто-то просто болтает, кто-то спорит, волнуется, и лишь один или двое наблюдают за съемкой.
Карен подошла к краю съемочной площадки. Эрик бился, стараясь вызвать хоть какую-то искру жизни на лице семнадцатилетней девушки с массой солнечных волос и огромными изумрудно-зелеными глазами. Мадемуазель с обложки, автоматически отметила Карен. Ей потребовался лишь один взгляд, чтобы понять, что у этой Солнечной мисс никогда не будет морщинок вокруг глаз. Держу пари, она лишь нюхает свой завтрак, подумала Карен.
— Эрик! — позвала она, но он был так занят, что не слышал ее.
— Я хочу увидеть любовь в твоих глазах, возбуждение, жизнь, — убеждал он девушку. Она смотрела на Эрика рыбьими глазами.
— Любовь, — умолял он ее, — любовь и веселье. Есть же что-нибудь, что ты любишь? Твой щенок? Твой котенок?
Рыбий взгляд не менялся. Он в отчаянии навел на нее камеру.
— Ну, хорошо, смочи губы и думай о Малибу.
— Эрик! — снова позвала Карен, сложив руки рупором у рта, как будто она кричала против ветра. — Мне нужно поговорить с тобой.
Он обернулся, щурясь на свет.
— Перерыв, — крикнул он съемочной группе. Потом повернулся к Солнечной мисс:
— Мы попробуем еще раз, хорошо? После отдыха.
Свет выключили. Он отдал камеру помощнику и подошел к Карен. На нем была бордовая футболка, которую она так любила.
— Я еще работаю, — сказал он с раздражением. — Вы пришли почти на час раньше. Что важного вы собираетесь сообщить мне?
— Можем мы поговорить наедине? — Она посмотрела на людей вокруг, которые уставились на нее с надеждой увидеть что-то волнующее. — Может быть, в темной комнате?
— Как хотите. — Его голос был абсолютно бесцветным, ничего не выражающим. Он провел ее в лабораторию. Внутри он зажег тусклую желтую лампочку, все окрасилось янтарным светом.
Карен глубоко вздохнула. Трусливые дни миновали.
— Я Индира! — произнесла она гордо и смело. — Правда, я Индира!
Его глаза сузились, он внимательно рассматривал ее, разминая свой подбородок.
— Ерунда! — сказал он наконец.
— Но это правда! — с недоумением сказала она. — Ты должен мне верить!
— Вздор! Карен, я понимаю, что ты пытаешься каким-то глупым способом, без сомнения следуя добрым порывам, возместить мне потерю Индиры, но не можешь же ты серьезно думать, что ты… ты… — Он очертил рукой жест, оглядывая ее с головы до ног, — ., что ты моя Индира. Я не до такой степени сумасшедший.
— Но я Индира! — настаивала она, от отчаяния у нее перехватило горло. Все это началось, когда я вернулась в Нью-Йорк с темным загаром, а Эйлин как раз требовалась модель для тебя, индийская модель и… Черт возьми, Эрик! Я Индира! — Она обняла его за шею и крепко поцеловала его.
— Неплохо, правда, неплохо. — Он поджал губы, рассматривая поцелуи, как пробу незнакомого вина. Он улыбнулся и извиняющимся тоном добавил:
— Должен сказать, Индира целовалась лучше. И она была тоньше.
Карен даже задохнулась от ярости.
— Неужели? Одну минутку. — Она отвернулась, открыла сумочку, достала из нее золотые серьги и надела их.
— Вот, — сказала она, поворачиваясь к нему и качая головой так, чтобы колокольчики на серьгах зазвенели.
Эрик мягко улыбнулся, взял ее за руку и пожал с выражением утешения и симпатии.
— Я не возражаю против того, чтобы ты носила их. Приятно знать, что Индира, когда отказалась ото всего земного, подарила их подруге, которой доверяла.
— Давай попробуем поцеловаться еще раз, — сказала она, придвигаясь к нему и зарываясь руками в его волосы. Сначала он держался стойко, принимая ее поцелуй. Затем его рот ожил, его руки обняли ее как обычно — одной рукой он нежно поглаживал ее от плеча до талии. Она придвинулась еще ближе, дрожа от удовольствия и возбуждения, его объятия стали крепче. Его тело говорило о том, что оно знает правду. Его бедра, которые так крепко прижались к ней, знали. Его руки, которые гладили ее, знали. Его губы знали. Почему же не знала его голова?
