Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
И, обезумев от острой тоски сознания своей потери, Надя упала лицом на траву и зарыдала тяжелыми, надрывающими сердце слезами.
— Товарищ Дуров! — послышался над нею чей-то негромкий оклик. — Ротмистр Галлер приказал тебе сейчас же явиться к нему. От шефа прискакал унтер-офицер с приказом. Тебя требуют к командиру…
— Что такое?
Надя, с трудом оторвавшись от земли, подняла бледное, заплаканное лицо на говорившего.
Перед нею стоял дядька Спиридонов. Лицо его было необычайно сосредоточенно и серьезно. Глаза тщательно избегают глаз Нади.
Что еще за напасть на нее свалилась? К Каховскому? К шефу? Теперь, сейчас?
— Требуют меня? Зачем? Вы не знаете? — обращается она с вопросом к своему' пестуну-дядьке.
Но тот только головой качает. Где ему знать.
— Коли велит начальство, значит, знает, зачем велит. Сказано — позвать и к ротмистру доставить, ну, стало быть, так и требуется! — говорит бравый вахмистр, а у самого в голосе звучит не то сожаление, не то досада.
И глаза не то умышленно, не то ненароком глядят не прямо, а в сторону, избегая пронзительных, острых глаз юного уланчика.
Тяжелым предчувствием сжалось сердце Нади. Она быстро вскочила на ноги, вытерла слезы и твердым шагом, вслед за дядькой, направилась в лагерь, прямо к квартире эскадронного командира.
— Что, мой мальчик? Не можешь еще примириться со своей потерей? — дружески встретил ее тот, сочувственно похлопав по плечу мнимого улана. — Верю, верю! Тяжело тебе! Но что делать! От судьбы не уйдешь, — добавил он поспешно, видя, что глаза Нади вмиг наполнились новыми слезами.
— О, господин ротмистр! — вскричала она с отчаянием в голосе. — О, как это ужасно!
— Ужасно, не спорю! — произнес Галлер. — Но надо смириться и подчиниться стойко, по-солдатски, всему, что бы ни уготовила судьба. На то ты и солдат. Не правда ли, Дуров?
«Солдат! — с сокрушением подумала Надя. — О, сколько ей еще надо стойкости, упорства и мужества, чтобы стать настоящим солдатом, не по имени только!»
— Ты не догадываешься, почему наш шеф требует тебя к себе в Полоцк? — спросил Галлер, когда Надя, незаметно проглотив слезы, видимо, успокоилась.
— Я хотел именно вас спросить об этом, господин ротмистр, — произнесла она, и глаза ее с нетерпеливым ожиданием впились в глаза Галлера.
— Право, не знаю, голубчик! — произнес тот в то время, как взор его, с каким-то странным выражением недоумения и любопытства, остановился на Наде. — А только вот что, мой мальчик! — добавил он несколько смущенно через минуту. — Генерал приказал отобрать у тебя твою саблю.
— Это арест? Но я не заслужил его, господин ротмистр! — вскричала испуганная насмерть девушка.
— Успокойся, мальчуган! Я думаю, что это далеко не похоже на арест, так как арестовать тебя не за что. А впрочем, сейчас ты все узнаешь. Посланный от шефа ждет тебя в канцелярии. Сними твою саблю и отдай ее мне. Я сохраню тебе ее в целости пока, до лучшего случая.
Дрожащими руками отстегнула Надя оружие и вручила его ротмистру. Потом, взволнованная, трепещущая, вышла она от Галлера, отыскала посланного за нею ординарца и через полчаса предстала перед начальнические очи генерала Каховского в его полоцкой штаб-квартире.
Шеф был не один. В его гостиной находился высокий, еще далеко не старый человек в штабс-капитанской форме, при аксельбантах через плечо.
Войдя к командиру, Надя вытянулась в струнку и замерла у дверей в ожидании первого слова шефа.
— Вы Дуров? — спросил Каховский почему-то, хотя отлично знал фамилию стоявшего перед ним в струнку улана и не только знал, но и неоднократно хвалил Надю за храбрость.
— Так точно! — отрапортовала девушка, отчеканивая каждое слово по-солдатски.
Тогда Каховский посмотрел на нее долгим, пристальным взглядом и, не отводя уже больше этого проницательного взгляда от лица юного уланчика, спросил веско, растягивая каждое слово:
— Скажите, Дуров, согласны ли были ваши родители отдать вас в военную службу?
«Что это? Допрос? Тайна открыта? Но как? Каким образом?» — вихрем пронеслось в мозгу Нади. Она похолодела.
— Никак нет, ваше превосходительство! Я тайком, помимо их воли ушел из дому… — дрожащими звуками срывалось с ее губ, в то время как испуганный взор впился в лицо шефа.
— Не находите ли вы это странным, Дуров? — продолжал тем же тоном Каховский. — В наше время, когда все русское дворянство жаждет видеть своих сыновей на военной службе, ваши родители идут против нее… Удивительно, право…
И проницательный взор Каховского так и впился в расширенные от страха глаза Нади.
«Так и есть! Тайна открыта! Я пропала! — больно-больно сжалось бедное сердечко Нади. — Они узнали… и Галлер, и Каховский…» — вихрем проносилось в ее мыслях, и яркий румянец мгновенно залил ее, за минуту до того смертельно бледное лицо.
Каховский заметил ее испуг и смущение. Взор его стал ласковее. Он улыбнулся.
— Вы храбрый солдат, Дуров! — произнесли его губы. — Вы отличились и под Гутштадтом и у Фридланда. Я имел случай убедиться в этом. Теперь сам главнокомандующий, прослышав о вашей храбрости, изволил прислать за вами своего адъютанта Александра Ивановича Нейгардта.
Тут Каховский слегка поклонился в сторону штабс-капитана с аксельбантами через плечо.
«Вот оно, начинается!» И новый трепет пробежал по всему телу Нади.
— Не волнуйтесь, мой друг, — заметя ее смущение, произнес Каховский. — Повторяю, главнокомандующий уже достаточно знает о вашей храбрости… Вот, господин адъютант слышал его отличное мнение о вас с этой стороны, как о храбром и отважном солдате. Завтра капитан Нейгардт отвезет вас к графу в Витебск. А теперь можете ехать в лагерь собраться в дорогу.
— Да, кстати, — добавил генерал, когда Надя, щелкнув шпорами и сделав налево кругом, по-военному шагнула к двери, — я не хочу обнадеживать вас понапрасну, но вы уже не вернетесь обратно в полк.
«Главнокомандующий… храбрый солдат… лестный отзыв… отобранная шпага…» — как в тумане произносила Надя, не понимая, что происходит с нею, и еле держась на ногах от охватившего ее волнения.
И вдруг все эти неожиданности и случайности разом стушевались и отошли куда-то далеко от нее, уступая место новой тревоге, новому волнению.
«Вы не вернетесь в полк, я не хочу обнадеживать вас напрасно», — слышится ей как сквозь сон знакомый голос Каховского.
Господи, за что? Что сделала она дурного, что ее лишают и сабли, и милой полковой семьи, которую она успела полюбить как родную?.. И в то же время: «храбрый солдат… мнение главнокомандующего…» Как связать все это, и хороша же ее храбрость, если ее гонят из полка и лишают шпаги!
Почти не сознавая действительности, в том же тяжелом кошмаре прискакала Надя в лагерь.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
