Он привлек ее, вяло сопротивляющуюся, к себе, и в этот момент в кабинет влетела Марьяна Терехова. Она мигом оценила композицию из двух тел и дьявольски расхохоталась:
– Ну ты молодец, Халаимов! Спишь сразу с двумя? Или с тремя? Или с четырьмя?
– Зря ты так, Марьяна, – ответил ей Владимир, не выпуская из объятий застывшую Сашу.
– Зря? Это зря она, Арбенина, к тебе липнет! Я ее предупреждала! Я ее уволю!
– За что? – удивился Халаимов.
– За нарушение должностных инструкций. Она постоянно выдает налогоплательщикам ИНН за конфеты и алкогольные напитки, хотя наш отдел этим не занимается. Сегодня я уже видела в инспекции одного ее клиента, который наверняка опять уговаривал ее вне очереди и не вовремя оформить декларацию о доходах. Кроме того, на прошлой неделе она сознательно, чтобы мне насолить, уничтожила в моем компьютере лицевые счета плательщиков, а вы можете себе представить, что было бы тогда с инспекцией. Хорошо, один компьютерный бог помог нам их отыскать! Если бы не он, то мы все к Новому году были бы в хорошей заднице и вряд ли сегодня беседовали бы с вами в этом кабинете! Скорее всего, стояли бы в очереди на бирже труда!
Саша освободилась от рук Халаимова и сказала дрожащим голосом:
– Вы, Марьяна Валерьевна, прекрасно знаете, что я не имею к исчезновению лицевых счетов никакого отношения.
– Откуда же я могу знать? Этого никто не знает! Но ни у кого, кроме тебя, не было повода мне мстить!
– У меня тоже нет повода вам мстить.
Марьяна зловеще расхохоталась.
– Я думаю, что не в вашей, Марьяна Валерьевна, компетенции уволить сотрудника по личному вашему желанию, – твердо сказал Халаимов, перейдя на официальный тон.
– Ты, Володечка, здесь работаешь без году неделя, а я – с самого основания инспекции. Ты просто еще не в курсе, что здесь в моей компетенции, а что нет.
– Ты не сделаешь этого, Марьяна! – опять перешел на «ты» и Халаимов.
– Еще как сделаю! – На глазах Тереховой показались слезы. – Я люблю тебя, Володя! Ты это знаешь: и теперь все это знают. Я здесь как на лобном месте: все за моей спиной смеются и перешептываются. Я готова это терпеть. Я что угодно могу вытерпеть ради тебя! Только… не ее… Пусть она не лезет!
– Марьяна! Выбирай выражения! Саша никуда не лезет! Это я к ней… лезу! Я люблю ее, прости меня…
Лицо Тереховой побледнело до синевы и некрасиво съежилось. Сейчас ей можно было дать все пятьдесят. Она тряхнула головой, как уставшая измученная кляча, и спросила, уже не гневно, а с надрывом:
– Ее любишь… а зачем же… был… со мной?
– Ты этого хотела.
– Ты исполняешь желания всех женщин, которые… об этом просят?
– Не всех, но ты…
Саша не хотелось присутствовать при этом разговоре дальше. Она дернулась, чтобы уйти, однако Халаимов ее не пустил.
– Подожди! Я предлагаю сейчас же расставить все точки над «i», – сказал он. – Все в твоих руках, Саша. Что ты мне скажешь?
Больше всего на свете Саше хотелось провалиться сквозь пол налоговой инспекции в подвал и подземными коммуникациями сбежать в какой-нибудь другой город или даже в другую страну. Ей было жалко всех: растерзанную униженную Марьяну, влюбленного и раздавленного Халаимова, себя, которая что ни скажет сейчас, все будет плохо… Она набрала в грудь побольше воздуха и твердо сказала:
– Ты хороший человек, Володя! Мне с тобой было очень хорошо. Более того – я благодарна тебе, потому что ты помог мне… Я уже давно отчаялась и ничему не верила, а ты вдохнул в меня жизнь. Но… Ты тоже меня прости! Я не люблю тебя. Прости! Прости! – И она выбежала из кабинета, стукнув дверью секретаршу Анюту.
Та, проводив изумленными глазами ненормальную Арбенину, которая по доброй воле отказалась от Владимира Викторовича, опять приникла к дверям. А за ними уже опять говорила Марьяна:
– Вот видишь, Володя, все решилось… Не так, как ты хотел, но… Выбора у тебя теперь нет.
– Что значит нет? – каким-то надтреснутым голосом отозвался Халаимов. – Я, между прочим, женат.
– Ты ее не любишь!
– Мы прожили вместе много лет, у нас есть дочь. Мы с Ингой всегда понимали друг друга. Она никогда не устраивала мне истерик и не приставала с ножом к горлу, как ты.
– Она просто тебя не любит!
– Скорее всего, она-то как раз и любит, потому что чаще всего исходила из моих интересов, а ты…
– Что я?
– А ты, Марьяна, думаешь только о себе! – жестко бросил Тереховой Халаимов и сел за стол, давая ей понять, что аудиенция закончена.
– Что ты знаешь обо мне? – крикнула Марьяна, не собираясь никуда уходить.
– Я действительно мало знаю о тебе, но на вечере в ресторане узнал кое-что. Я думал, что у тебя несчастная семейная жизнь, муж – злодей и монстр и так далее. А все оказалось не так.
– Что не так?
– Все не так. Я видел твоего мужа. Очень приличный человек, и на лице его была такая боль… Ты бы обернулась к нему лицом, Марьяна. Мне показалось, что он тебя любит.
– Может быть. Но что же мне делать, если я не могу больше любить его, когда есть ты?
– Ты видишь, я не побежал за Арбениной, умоляя ее о любви. Может, и ты, Марьяна, пойдешь поработаешь, а? Мы все-таки на службе…
Терехова побледнела еще больше и походкой человека, жизнь которого кончена, вышла из кабинета. Анюта получила еще один ощутимый шлепок дверью, но Марьяна даже не разозлилась на то, что секретарша нагло их подслушивала. Все и так все знали. Ей еще долго придется ходить сквозь строй, где вместо шпицрутенов на ее спину будут обрушиваться сплетни и насмешки.
Что же ей делать? Марьяна никогда еще не была в таком положении. Она даже не очень хорошо представляла себе, что ее так уничтожило: безответная любовь или уязвленное самолюбие. Впервые в жизни она не получила того, чего хотела. Вернее, кое-что получила и одно время даже была счастлива этим, но теперь ей хотелось иметь Халаимова для полного и безраздельного пользования. Ей хотелось, чтобы он летел к ней на свидание, когда ей этого захочется, хотелось ходить с ним под руку по ресторанам, чтобы все видели, насколько красив ее мужчина. Она жаждала его поцелуев и ласк до такой степени, что горячо делалось во всем теле.
Володя сказал, что она думает только о себе. Это неправда! Она принесла ему в жертву свою семью. Они ведь неплохо жили с Тереховым. Он действительно был хорошим мужем и отцом. А она, Марьяна, готова отказаться от него во имя новой своей любви, которая не сулит ей счастья. Даже собственных детей она практически принесла в жертву – давно не разговаривала с Митей, не проверяла уроки у Ванечки. И вовсе она не жестокая, холодная мать, как кто-нибудь может подумать. Марьяна просто знала, что Влад не даст детям пропасть. Влад вообще готов ее ждать столько, сколько понадобится. Он сам ей это сказал. Поэтому у нее еще есть время. Может быть, Халаимов все-таки сможет ее полюбить? Ну чем она его не устраивает? В постели с ним она готова на все, только бы ему с ней было хорошо! Вовсе не всегда она думает о себе! Она вообще только о нем, о Володе, одном и думает…
