— Были еще странные вещи, но мне не хочется о них говорить. Только этот вечный страх гложет меня и мешает жить.
— Если вы не хотите прийти туда, где я мог бы оказать вам помощь, может быть, вернетесь домой?
Исмар выглядел смущенным.
— Ханан, человек, у которого я живу, тоже не в состоянии отличить кажущееся от действительного.
— Простите? — переспросил Руссо.
— Я прочел, что крупные нацистские организации готовятся снова захватить власть в Германии. Что Гитлер жив и вот-вот начнется война.
— В какой газете?
— В кафе… там лежали разрозненные страницы…
Руссо не понял, что ему задали вопрос. Он улыбнулся Исмару и высказал все, что он думает по поводу буйной фантазии их желтой прессы.
— А вы как считаете?
— Мой дорогой друг, это даже хуже, чем тупоумие.
Исмар поднялся и надел пальто.
— Что произошло с вашим лицом?
— Так, царапины.
— Да, но откуда? Я хотел бы знать.
Исмар смутился и потупился.
— Я избил проститутку.
— За что?
— Из нее вышло что-то нехорошее, — тихо ответил Исмар.
— Вы полагаете, в проститутках есть что-то плохое?
— Нет, нет, — пробормотал Исмар, внезапно охваченный непонятной робостью.
— Тогда что же произошло?
— Что-то нехорошее вышло из ее шеи и локтей.
— Задержитесь, пожалуйста, еще немного.
— Если увидите Камина, не говорите о нашей встрече и нашей беседе.
Руссо кивнул. Два дня спустя Исмар Леви был уже в Страсбурге.
Мимо промелькнул скорый поезд. Свет в зале ожидания был тусклый, желтый. Пассажиров со всех сторон окружали тюки и свертки, видавшие виды чемоданы были перевязаны веревками или ремнями, старыми и потертыми. Одежда на людях висела, она казалась слишком просторной для их исхудавших тел.
Вокзальный ресторан был пугающе пуст. Высоко под потолком горели холодные лампы. Но, увидев, как старик носильщик жует свой бутерброд, Исмар почувствовал голод — вот уже тридцать пять часов, как он ничего не ел. Он преодолел страх и вошел внутрь.
Официант, позевывая, протянул ему карточку меню, и Исмар заказал бутылку вина, салат и курицу. Он закурил, глотнул вина и кинул пристальный взгляд на тяжелую дверь, ведущую в город. Несмотря на голод, вид курицы вызвал у него дурноту, особенно сероватая пупырчатая кожа. Он сунул кусочек мяса в рот и тут же бросился в уборную, где его вырвало вином и салатом. Ничего не видя, он постоял возле раковины и вышел из туалетной комнаты через другую дверь, не ту, в которую вошел. Неожиданно он очутился в маленьком дворике между двумя складами и забором. У костерка сидели подросток и девочка, а между ними старик. Дети были в отрепьях. Старик коснулся волос девочки, она встала и протянула Исмару сложенный листок, поглядывая на него искоса, точно птица. Исмар вернулся в ресторан, взял с тарелки кусок хлеба и прошел в зал ожидания. Взглянул на первую страницу: Послание детей небесных. А под заглавием было набрано мелким шрифтом:
1. Мир, ослепленный незначительными, но завораживающими событиями, такими, как возникновение новых государств, стремительно несется к невиданной доныне катастрофе! Ровно пятнадцать лет назад мы говорили тебе об этом, мы предупреждали тебя, но тебя увлекло пустое.
2. Словно знамение небесное, пала на тебя Вторая мировая война. Коса Смерти никогда еще не была так багрова, даже земля отказывалась принимать столь обильный трофей. Два чистых раба Божия — еврейский и русский народы — лишились своих цветов. Менэ, менэ, текел, уфарсин[39], Европа! Это наше последнее предостережение.
3. Ты веришь, что Гитлер сгорел в огне под землей? Вспомни о том, на что полагался ты и что обратилось в прах, растаяло, как дым. Ровно пятнадцать лет назад мы предупреждали тебя о Гитлере в «Последнем послании Иеремии», но ты не внял нашему голосу. Знай же, что, если не вернется Гитлер, придет другой Посланник, который поведет тебя к разрушению, как обещал тебе Господь. Или не исполнит Господь Слово Свое?!
4. Взгляни на Хаос, взгляни на Великий Лабиринт, на знак Чудища. Скоро ты воззовешь о помощи, но будет поздно. О сын человеческий! И тебе придется испить из чаши гнева Господня!
5. Посмотри в ночное небо…
В «Послании» было двадцать четыре пункта. Прежде чем сесть на поезд, Исмар вложил его в конверт и отправил на адрес доктора Руссо. Он не вернулся в Кирхен, а поехал в Эльсберг, что на реке Нагольд. Реку сковал лед, единственный мост был разрушен. Медленно, словно в полудреме, продумывал Исмар дальнейшие шаги. Подозрения по поводу Шанца и Хентшеля и сотни мельчайших подробностей, всплывавшие в памяти, заслонили от него чрезвычайно важную деталь. Тот, кто его преследовал, знал, что он действует при поддержке воровского мира. Странно, что такой человек, как Исмар, не подумал об этом.
А тем временем восстановление ратуши шло своим чередом, и Исмар решил крушить Кирхен, начав со здания полиции. Это было сложной задачей, поскольку полицию защищала стена. В прежние времена здание служило школой иезуитов, и вокруг него располагался довольно обширный сад. Напротив полиции стояло несколько полуразвалившихся домов. Исмар собирался вырыть под улицей подземный ход.
В баре гостиницы, где он остановился. Исмар приметил толстяка, который почти каждый вечер посиживал в одиночестве за одним и тем же столиком и неизменно напивался. Исмар заговорил с ним, и, основательно опьянев, этот человек стал рассказывать ему о воровских налетах и шайках, с которыми был связан.
— А тут вы коротаете зимний отпуск?
Толстяк засмеялся. Его звали Эгон Байер.
На следующий день он не пришел. Не появлялся целую неделю, пока Исмар случайно не встретил его на улице. Поначалу Этой Байер отверг предложение Исмара помочь ему «наказать наших врагов» в Кирхене. однако, услыхав о солидном задатке, согласился работать вместе. На следующую встречу он привел с собой бывшего частного детектива. А еще через три недели в котельной были спрятаны изрядное количество взрывчатки и самые совершенные электрические датчики.
Если не считать регулярного и полного опьянения, которое наступало в восемь часов ровно, Эгон Байер был человеком легким и приятным, слегка кичился своей тучностью и свободного покроя костюмами, напоминавшими пасторское одеяние. Он не задавал никаких вопросов.
Как-то ночью, когда их план был близок к осуществлению, Исмар упомянул имя Хентшеля.
— Хентшель? Вы имеете дело с Хентшелем? — промямлил Эгон Байер, силясь приподнять со стола отяжелевшую голову. — Хентшеля надо остерегаться. Он стукач. Это всем известно.
