Я убегала в туалет, пряталась от ее истеричного голоса, хотелось выть. Просить Рассела забрать меня отсюда немедленно – глупо. Что сказать: Тасса открыла дверь полуголой? Егор видел ее в разных позах. Только сейчас я поняла, что мы – не астральные сестрички.
Когда я вернулась в комнату, Тасса наклонилась над системником. Егор разглядывал ее задницу. Ася лежала на диване.
– Смотрим кино! – приказала Тасса и выключила свет.
Мы легли на диван: я у стены, потом Егор, Тасса и Ася. Я оставила «сестре» место рядом, но она раздвинула Егора и Асю, легла между ними и накрыла нас одеялом.
Я размышляла о войне между Грузией и Россией, не вникая в суть фильма. Егор обнимал меня, а потом я опустила взгляд…
…И на меня низошла Благодать. Господь занавесил мои глаза пеленой, и я почти не заметила руку Тассы на хере Егора. Мой мальчик дышал так тихо и спокойно. Предметы стали объемнее, ярче, я слышала, как разговаривают наши сердца, я чувствовала радость и абсолютную любовь. Я слышала Бога, и он сказал, что мужчина – господин женщины и что сила женщина в служении ему и смирении. Мы распластаны на диване. Какой же фильм мы смотрели?
Голос Аси:
– Господи! Пошли мне разумную беременную женщину!
Голос Тассы:
– Пойдем покурим?
На кухне Тасса садится, кладет ногу на ногу и внимательно нас разглядывает. Я вспоминаю Откровение.
– Что, Егор, может, скажешь ей все? – роняет она.
Егор явно хотел бы покурить молча.
– По-моему, вам надо поговорить. Вдвоем. Да, Егор?
Моя дорогая.
– Тебе не холодно? – спрашиваю я Тассу заботливо. – На сквозняке сидишь!
Она поправляет пеньюар, сверкает глазами, кричит:
– Мне не холодно, мне прекрасно! Разговаривайте. Я к Асе. Егор! Не тяни!
Я вот, например, всегда говорю с Егором ласково. Он жаловался, что девушки наносили ему серьезные психосексуальные травмы.
– Я очень беспокоюсь, малыш! – начинает Егор. – Ты последнее время ничего не ешь, у тебя истощение. Знаешь, у моего дяди был рак желудка…
– Думаешь, у меня рак? – перебиваю я.
Егор делает лицо, которое означает: «Хоть мне и жаль тебе это сообщать, но все может быть».
– И ты совсем ничему не радуешься последнее время, – продолжает он. – Мы с тобой уже говорили об этом. Наверное, у тебя просто нет гормона радости! Но я думаю – это лечится.
«Мои заботливые друзья! – думаю я с нежностью. – Тасса так опозорилась – и все ради меня! Кажется, это называется “шоковая терапия”. Наверное, Егорке было противно – он же столько раз говорил, что жирные ляхи Тассы его не заводят. А Тасса – ведьма, да, милая и веселая ведьмочка. Так хотела меня встряхнуть, что даже не подумала, что может сделать больно!»
– Я уже предлагал тебе лечь в клинику, – продолжает Егор как ни в чем не бывало. Вид у него очень умный. Он добавляет в голос трагизма: – Но не понимаю, почему ты против? Я отказываюсь это понять!
Поразительно! Опять Егору удается выставить меня виноватой. Держится он замечательно.
«Может, показалось?» – думаю я с надеждой.
– Знаешь, Егорка, мне иногда кажется – ты совсем меня не любишь! – робко говорю я.
Егор возмущен до глубины души.
– Это я-то тебя не люблю?! Я беспокоюсь о твоем здоровье! Нет в твоем организме гормона радости – но это поправимо…
На кухню заглядывает Тасса с сигаретой.
– Ты сказал ей? – грозно вопрошает она моего Егорушку.
Я пугаюсь. Может, я смертельно больна, но от меня это скрывают?
– Дорогая, пожалуйста, только не волнуйся! – начинаю я. – Я вижу, что ты для меня многое делаешь, и я благодарна…
Почему-то моя подруга вновь визжит что-то про десять минут и убегает к Асе.
– По-моему, Тасса странная сегодня, да, Егорушка?
Он очень внимательно на меня смотрит.
– Ну да, дерганая. А ты как себя чувствуешь, малыш?
– Хорошо, Егорка, спасибо! – говорю я. – У меня как будто открылось сердце. Я знаю точно, что есть Бог, и рай, и любовь без ревности и обид. И сейчас я расскажу это Тассе.
Егор зовет ее на кухню.
– Знаю, ты ведьма, – ласково начинаю я свою речь. – Но я все равно тебя люблю, и спасибо вам обоим! Я бы никогда не выхватила такого трипа без вас!
– А я вот уже и не знаю, что делать, – тоскливо произносит Тасса. У нее нелады с настроением.
– Жить дальше! – радостно восклицаю я. – Главное, что любовь – есть!
– Егор! Разбирайся сам! – Крик Тассы слышен уже из коридора.
– Что она носится туда-сюда? – спрашиваю я.
– Да не знаю я! – огрызается Егор.
Вдруг мне звонит Рассел. Он очень возбужден; кажется, мы оба ищем истину и движемся в одном направлении.
– Я все понял, это звезды, астрология! У тебя Солнце в Козероге! – говорит он в трубку.
– Я зашла гораздо дальше! – отвечаю я. – Что узнал ты?
Включаю громкую, и он составляет нам с Егором гороскопы. Я чувствую разочарование, мне хуже и хуже.
– Егор, все проходит!
– Что?
– То! Абсолютная Любовь! Что же не так? Все не так!
* * *
– О, Егор, о, хочу вернуться туда! – рыдаю я. – Помоги мне, у меня нет сил! Рассел массировал мне руки, только не обижайся, это не то, что ты думаешь!
Мне страшно. Что происходит? Егор мнет мои пальцы, я ничего не чувствую. От Рассела шла энергия, а тут пусто, пусто! Внимательно смотрю – Егор на секунду становится прозрачным и вытянутым, как дух. Испустив дикий вопль, я падаю лицом ему в колени. Права была Алина, он меня «выпивает», потому что пуст сам, из-за этого я так и похудела! Подавляет. Лжет. Изменяет. Использует запрещенные приемы. Манипулирует. Отчим звал его ребенком-индиго… Он так ласков сейчас. Гладит. Говорит мне о море.
– Когда едем? – бормочу я.
– В октябре.
Я ему не верю.
И в одно мгновение кто-то поднимает меня в космос, я вижу земной шар с невероятной высоты.
«Это все будет твоим!» – слышу я вкрадчивый мужской голос.
Раньше я его слышала во сне.
«Это же искушение!» – осеняет меня.
Я выпрямляю спину и смотрю в глаза Егору.
– Ты, лживый дьявол! – говорю я. – Это все – не по-настоящему! Все – замануха!
Егор хватает меня в охапку и тащит в ванную, а я не могу идти, меня как будто парализовало, что-то случилось с опорно-двигательным аппаратом.
– Холодно, холодно!
