— Я просто подумал, что ты прячешься от секретаря. Он тебя ищет.
— С чего вдруг? — спросил майор, пока они шли к первой лунке.
— Может, хочет поговорить насчет твоего сына. Тут была какая-то путаница, когда он приезжал, так?
— Мой сын? — удивленно переспросил майор.
— А ты не знал, что он здесь был? — спросил Алек, и его брови поднялись, словно два кролика потянулись со сна.
— Да, разумеется, то есть нет — в смысле, мы говорили, что он может вступить в клуб, — сказал майор.
— Он приезжал в воскресенье. Я как раз здесь был. Секретарь немного удивился. Ты же о нем не говорил…
Алек умолк, перебирая клюшки. Майор заметил легкое беспокойство в его голосе.
— Слушай, Петтигрю, он же твой сын. Я думаю, вам надо об этом поговорить.
— Ты о чем? — спросил майор, чувствуя, как его желудок словно бы едет вниз на медленном лифте. — Это было в прошлое воскресенье?
Роджер позвонил и извинился, что они не приедут, так как весь день помогали вдове Огершпир освободить дом. Он сказал, что они слишком устали и поедут прямиком в Лондон.
— Да, в воскресенье днем. Дело в том, что он, видимо, думал, что надо будет просто что-нибудь подписать и его уже возьмут, — сказал Алек. — Секретарь был в шоке.
— О господи, — вздохнул майор и помахал клюшкой. — Я совсем забыл. Надо будет все уладить.
— Да все и так уладилось. Пришла племянница лорда Дагенхэма, Гертруда, и все было очень мило. Секретаря это успокоило.
— Очень любезно с ее стороны, — сказал майор. — Я же едва ее знаю. Видимо, они благодарны, что я помогаю с танцами.
— Все-таки скажи Роджеру, что здесь не пользуются всякими новомодными клюшками.
— Он привез с собой клюшки? — спросил майор, не в силах скрыть свое неодобрение.
— Ну вряд ли он собирался сразу же играть, — дипломатично сказал Алек. — Может, хотел показать свое снаряжение профессионалу. Но в воскресенье в мастерской никого не было.
— Конечно, — согласился майор, уныло гадая, есть ли предел наглости Роджера. — Я с ним поговорю.
Он так яростно ударил по мячу, что тот взлетел вверх и приземлился куда-то в бурьян.
— Не повезло, — прокомментировал Алек, но было непонятно, говорит он об ударе майора или же о его сыне. Сегодня, подумал он, верны оба толкования.
Закончив игру, майор не обнаружил в баре Амину и Джорджа. Он не слишком тщательно поискал их взглядом и подумал, что теперь ему представился случай потихоньку сбежать.
И тут он услышал ее голос — он прилетел из-за дверей клуба и заставил нескольких посетителей поднять взгляды от их шоколадных пудингов.
— Не смей выгонять моего сына к входу для слуг, холуй! — кричала она.
— Этот вход не для слуг, а для работников клуба, — запротестовал секретарь, миниатюрный человечек в форменном зеленом жакете, который он носил с гордостью, словно святое облачение. В данный момент он чуть ли не подпрыгивал на месте от ярости. — Главный вход предназначен только для членов клуба и их гостей, а не для работников.
— Не смейте называть моего сына ни слугой, ни работником!
Амина уронила свою тяжелую спортивную сумку прямо на ногу секретарю. Тот отпрыгнул.
— Нас попросили помочь с организацией вечера, — продолжала она. — Так что не смейте обращаться с нами как с грязью!
— Девушка, вы здесь работаете и не имеете права разговаривать со мной в таком тоне, — пробормотал секретарь. — Иначе вас уволят.
— Так уволь меня, старый кретин, и побыстрее, а то тебя сейчас удар хватит.
Лицо секретаря и даже просвечивающая под реденькими светлыми волосами кожа на черепе уже и в самом деле налились необычно лиловым цветом, дисгармонирующим с цветом его галстука. Майор в ужасе замер. Бестактности Роджера было достаточно, чтобы заслужить нотацию секретаря, а теперь его имя будет связано с этой скандальной девицей. За тридцать лет с ним не случалось ничего подобного.
— Я требую, чтобы вы немедленно покинули помещение! — заявил секретарь.
Он изо всех сил выпятил грудь и, как решил майор, стал походить на пухлую белку.
— С удовольствием, — ответила Амина, подхватила сумку и забросила ее себе на плечо. — Пойдем, Джордж.
Схватив сына за руку, она вышла через главный вход.
— Но эта дверь предназначена только для членов клуба… — понесся им вслед слабый крик секретаря.
Майор, который до этого момента стоял как вкопанный, внезапно вспомнил, что за ним — полный зал людей, которые могут решить, что он дрожит от ужаса. Он демонстративно взглянул на часы, похлопал себя по карманам, словно в поисках чего-то, и повернулся на каблуках, чтобы вновь пересечь бар и выйти на террасу. Он надеялся, что сумеет незаметно запихнуть этих двоих к себе в машину и уехать, не привлекая ничьего внимания.
Амина ждала его на парковке. Она сидела на бетонном столбике, скрестив руки на груди. Он заметил, что пальто на ней совсем тонкое, а волосы на сыром воздухе обвисли. Джордж сидел на корточках возле ее ног, пытаясь укрыть свой альбом от дождя. Избежать встречи было невозможно, поэтому майор помахал им, словно ничего не случилось. Амина повесила на свое тонкое плечо огромную спортивную сумку и подошла к нему.
— Я уже думал, что вы ушли, — сказал майор, отпирая дверь автомобиля. — Я вас везде искал.
— Нас вышвырнули, — сказала она и с грохотом опустила свою сумку в багажник, прямо на клюшки. — Какой-то холуй в бабочке заявил, что мы должны ждать у входа для прислуги.
— О, я уверен, что он не хотел показаться невежливым, — сказал майор, который совершенно не был уверен ни в чем подобном. — Мне жаль, что вас… — он поискал подходящее слово: «выгнали» и «оскорбили» чересчур точно описывали ситуацию и не оставляли простора для удобной расплывчатости, к которой он стремился, — …обидели.
— Не беспокойтесь. Я даже не пытаюсь смириться со всеми старыми кретинами, которые пытаются меня обидеть, — заявила Амина, складывая руки на груди. — Я научилась различать людей, которые могут по-настоящему меня обидеть, и тех, кто просто хочет потешить свое самолюбие.
— Зачем же противостоять им, если они безобидны? — спросил майор, вновь вспомнив негодующую продавщицу на набережной.
— Потому что это агрессоры, а я учу Джорджа бороться с агрессией — правда, Джордж?
— У них нет мозгов, — машинально сказал Джордж.
Судя по скрипу карандаша, он продолжал рисовать.
— Они ждут, что ты сбежишь или будешь перед ними унижаться, — продолжила Амина. — А когда нападаешь на них в ответ, они тут же тушуются. Но вы же вряд ли это пробовали, так ведь?
— Нет. Меня учили прежде всего стремиться к вежливости, — сказал майор.
