Тут меня что-то сильно дернуло за шкирку и потащило в сторону. Сквозь пыль я увидел рядом какое-то небольшое пятно. Оно приблизилось и оказалось до смерти перепуганной Мушкой. С другой стороны появилась такая же перепуганная Пчелка. Мы висели рядышком, как мокрые носки на бельевой веревке, и летели поперек бури.
Ну конечно, это то самое марсианское чудовище нас поймало, схватило за шланги на скафандрах и тащило к себе в логово, чтобы сожрать! Я задергался, замахал лапками, но без толку. Это было еще страшнее, чем удирать от него в тумане. Тогда мы хоть сами бежали куда хотели, а сейчас висели совершенно беспомощные и ждали, когда нас начнут есть.
Вдруг я шлепнулся на что-то твердое. Рядом по очереди плюхнулись Пчелка и Мушка. В воздухе висела плотная пыль, сквозь нее почти ничего не было видно, но шквал уже утих. Я потрогал лапой камень, на котором сидел. Это была тарелка, опора стальной ноги нашего корабля! Я поднял голову и увидел над собой круглую тень лунной кабины.
Открылся люк, это Кайсын изнутри дернул за рычаг, который открывает его автоматически. Мы, обессиленные, подталкивая друг друга, забрались по лесенке и вползли в переходную камеру. И тут снова появилась гигантская галлюцинация. У меня даже не было сил испугаться. Я смотрел на ее черную морду и надеялся, что как только воздух в шлюзе станет таким, как в кабине, она исчезнет. Так и случилось.
13. Ночной переполох
Конечно, Кайсын снова нас отругал. Я понимал, что он ругает не потому, что злится, а потому, что очень за нас волновался.
– Все, хватит, – сказал он. – Марс увидели, вымпел поставили, самое важное дело сделано. Покорять планету и сажать яблони не будем. Надо лететь домой. И так уже половину запасов съели, на обратную дорогу может не хватить.
– Ну почему домой? Давай еще останемся, ну хоть на немножко, – захныкала Мушка.
Мы с Пчелкой молчали. Я понимал, что пора улетать, но почему-то не хотелось. Меня мучило смутное чувство, что мы не заметили и пропустили что-то важное. Что если мы задержимся хоть на один день, то сделаем какое-нибудь замечательное открытие. Может быть, даже мирового значения. Правда, собакам еще ни разу не давали Нобелевской премии, но вдруг?
Пчелка, наверное, тоже так думала, потому что сказала:
– Давайте останемся еще на один день. А обратно лететь можно чуть быстрее, чтобы еды и питья хватило, правда, Пух?
Я согласился, что можно лететь быстрее. Мне это совсем не сложно. Кайсын поворчал-поворчал немного и тоже согласился остаться на один день.
Мы решили завтра сбегать посмотреть на горы за руслом высохшей реки. Там могло найтись что-нибудь интересное. А потом уже – домой.
Кайсын выключил свет в кабине, чтобы экономить электричество в батареях, и мы улеглись спать. Я свернулся клубочком, накрыл нос хвостом, но заснуть так и не смог. Рядом сопели Мушка и Пчелка, похрапывал алабай. Вдруг я снова услышал странный звук. Невнятное такое «бр-р-р-р-р-р-р-р». Так шумел фильтр в аквариуме, когда Девочка Ира забывала подлить в него воды. Папа этот фильтр называл «бульбулятор».
Мне не хотелось будить собак, подумают еще, что я боюсь. Я тихонько встал и осторожно пошел на звук. На корабле было сумрачно, в иллюминатор пробивался слабый свет от Фобоса и Деймоса. Вдруг что-то пролетело, и я услышал «бр-р-р-р-р-р-р» прямо над ухом.
Я вздрогнул, прыгнул, чтобы схватить невидимый «бульбулятор», и шлепнулся на Пчелку. Пчелка подскочила и двинула головой Кайсына в нос. Алабай тоже вскочил и врезался в бутылки с водой, которые мы сложили высокой пирамидой. Бутылки с грохотом попадали на Мушку. Мушка закричала спросонок: «Спасайтесь, волки!», бросилась бежать, поскользнулась на бутылке и упала прямо на панель управления. Наверное, она что-то включила, потому что завизжала сирена и замигала красная аварийная лампочка.
Это был настоящий переполох. Лай, визг, рычание! Пчелка и Мушка прыгали по пульту. Кайсын воевал на полу с бутылками. Из стенок выезжали и прятались какие-то дополнительные панели, включалась и выключалась вентиляция, шипел воздух в шлюзовой камере. Я включил свет, и мы уставились друг на друга.
Мушка сидела на кнопке аварийного запуска. Хорошо еще, что в лунной кабине не было топлива, а то мы бы прямо сейчас улетели в космос. Я спихнул Мушку и Пчелку с панели и выключил все кнопки, которые светились. Стало тихо.
– Что это было? – хрипло спросил Кайсын.
Я затряс головой.
– Тут было какое-то «бр-р-р-р-р». Я думал, это летающий бульбулятор.
– Пух, ты не тронулся умом от перенапряжения? – ехидно поинтересовалась Мушка.
А Пчелка уставилась на иллюминатор и шепотом спросила:
– Это еще что?
14. Инопланетный пес
На ободке на краю сидел маленький, размером с ежа, круглый, как мячик, ярко-зеленый очень лохматый зверек. С острой черной мордочкой, длинными черными ушками. Зверек с любопытством смотрел на нас. Потом он спрыгнул и поплыл по воздуху. Внизу туловища бахромой болтались лапки. Их было много, как у сороконожки. Зеленый шарик опустился на пол и сказал, вытянув губы трубочкой:
– Бр-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р-р.
Мушка на всякий случай зарычала.
– Брр-риветствую брр-редставителей брр-ружественной… брррр… – зверек замотал и затряс головой, так что длинная зеленая шерсть заходила волнами. – Брр-равствуйте, брр-рузья, короче!
– Ой, оно живое и по-нашему говорит, – сказала Мушка.
– А я бр-р-р-р-р-р-р… и думаю теперь по-вашему, – ответило существо. – У вас мысли и слова такие брр-ростые. Брр-риспособился.
– А ты кто? Марсианин? – спросил я.
Марсианин смешно замахал всеми лапками.
– Нет-нет! На Марсе жизни нет. Совсем никого нет. Только я один.
Мордочка у него жалобно сморщилась, и он заплакал.
Я почесал лапой ухо.
– Ничего не понимаю. Так это ты за нами все время гонялся?
– Я не гонялся, – ответил зверек и тоже попытался почесать ухо восемью левыми лапками. – Мне так было скучно одному! А тут вы! Я за вами следил. А вы так боялись, что меня даже тошнило. Я брр-росто помогал.
– Ничего себе, помогал! – рассердилась Мушка. – Я со страху чуть не… лопнула!
А я подумал: ведь, оказывается, это он нас выгнал из тумана прямо на лунную кабину. И потом, во время пылевой бури, всех троих за шкирки притащил к кораблю. И сказал:
