– Скорее, – командует Ван. – Пока она еще дышит.
Я добавляю немного крови в каменную чашку: на дне лежит растолченная в порошок карта Меркури и другие ингредиенты.
– Еще лей, – говорит Ван. – Мешай.
Наверное, в ее крови осталось немало охотничьего яда, но Ван говорит, что я с ним справлюсь. Она говорит, что я справлюсь с чем угодно. Хотя мне кажется, что я не смогу заставить себя сделать и глотка этого пойла.
– Найди Меркури, Натан. Найди Меркури и спаси Анну-Лизу. Помни, это твоя задача.
Я пригубливаю зелье. У него вкус камня, до странности сухой, похожий на перец, внутри у меня становится жарко.
– Думай о Меркури, – напоминает мне Ван. И я глотаю все, что есть в чашке, вспоминая, как Меркури стояла над Анной-Лизой.
Перс смотрит на меня черными от ненависти глазами, и я вдруг страшно злюсь на нее: как она смеет осуждать меня за то, какой я есть, и за то, что мне приходится делать. Надо уйти, пока я ее не прибил, и я встаю, но мои ноги подгибаются, и я с удивлением обнаруживаю, что Несбит подхватывает меня и осторожно опускает на землю.
Мое тело слабо, но мозг пылает. Я хочу найти воспоминания Пайлот, но не знаю, с чего начать.
Я закрываю глаза.
Вижу Перс. Она стоит надо мной на коленях. Я лежу в испанской деревне, в патио. Меня только что подстрелили. Перс исчезает, а я иду через рощу оливковых деревьев и вдруг останавливаюсь и подбираю что-то с земли: камень, острый камень. И тут же оказываюсь на пляже, где собираю гальку, солнце жжет мне лицо. Потом я у реки, складываю камни в небольшую дамбу. Перегораживаю реку.
Это Пайлот закрывает мне путь в свою память. Ван говорила мне, что она может это сделать, заполнить свой мозг ложными воспоминаниями. Я сосредоточенно думаю о Меркури, вспоминаю ее волосы, ее серое платье, холодный ветер, который она умеет вызвать в считаные секунды. Вижу ее перед собой. И тут же оказываюсь на берегу большого голубого озера. Вода в нем холодная, серо-голубое небо смотрится в него сверху. Я поднимаю с земли камень, самый большой, какой только могу найти. Надо отнести его к краю озера и запрудить впадающую в него реку. Неся камень, я оглядываюсь по сторонам и вижу в озере остров: странная штука – он белый. Совсем белый остров. Вдруг я понимаю, что это не остров, а айсберг плавает в воде. Тяжелый камень все еще у меня в руках, а мне хочется смотреть на айсберг, чувствовать тянущий от него холодный ветерок, думать о Меркури с ее ледяным дыханием. Вместо этого я гляжу вниз, на гальку у меня под ногами, подхожу к реке и бросаю в нее камень.
В моем видении дом Меркури совсем рядом. Ван так считает. Но что толку. Я уже несколько раз проходил его от начала и до конца, но ничего нового не нашел. Все время одно и то же. Я в сознании Пайлот, поднимаю камни и складываю из них дамбу.
Я прошу совета, Ван отвечает:
– Она мертва. И это не настоящие воспоминания. Ищи настоящие.
– Спасибо за помощь, – отвечаю я.
И начинаю все сначала, с тем же результатом.
Уже поздно, темно. Я вышагиваю по саду. Мы перебрались сюда с того места, где умерла Пайлот, где я ее убил. У нас уже другая машина и другой дом. Думаю, мы сейчас во Франции, но наверняка не знаю. Остальные в доме. Несбит наконец-то стряпает для нас приличную еду, но ворчит, что мы слишком долго ищем Меркури. Психует из-за того, что Иск может наболтать Охотникам, если ее схватили. Селия тоже в опасности, ее могут разоблачить как шпионку, но Ван говорит, что все равно поделать ничего нельзя, остается только надеяться, что Селия сама сможет позаботиться о себе.
Мы здесь уже целый день. Ждем, когда я найду, куда нам ехать дальше. Кухонная дверь открывается, выходит Габриэль.
– Устал? – спрашивает он.
– Устал – да. Зол – да. Достало все – на девяносто девять процентов. Удовольствия – ноль.
Габриэль улыбается.
– Тут либо приятно, либо интересно – выбирай.
Мы садимся на одеяла, расстеленные под деревьями. Прошлой ночью мы спали здесь.
– Есть гениальные идеи? – спрашиваю я.
– Насчет того, как раздобыть воспоминания?
– Да.
– Продолжать просматривать их. Пока не найдешь настоящие.
Я прислоняюсь головой к дереву и говорю:
– Такая скука. Все время одно и то же.
– Скучно, но необходимо. – Он смотрит на меня. – Если хочешь найти Анну-Лизу, сделай это еще раз.
Я смотрю на него. Я понимаю, что он прав. Он ради меня просмотрел бы эти воспоминания и тысячу раз.
Опять все с начала: оливковая роща, пляж, озеро. По-моему, озеро настоящее. Оно появилось, когда я стал думать о Меркури. Я возвращаюсь к нему и оглядываюсь. Озеро, небо, отраженное в нем, и холодный ветер, который кажется мне реальным – в других воспоминаниях такого пронзительного ощущения не было. Я сосредоточиваюсь на ветре. Мне холодно, я дрожу и гляжу вправо. Я в сознании Пайлот. Я что-то слышу. Справа от меня холм, поросший деревьями, коричневый. На нем кое-где снег. Я смотрю на озеро. Вдоль берега тянется дорога, я иду по ней. В озере плавают два айсберга, отражаясь в тихой воде. Я поворачиваюсь лицом к холму и вижу, как оттуда мне машет Меркури, и я иду к ней, к ее дому.
Форма слова
Всю ночь я прохожу это воспоминание снова и снова, снова и снова. Ищу подсказки. С каждым разом дом Меркури выступает все яснее. Это не замок, не деревенский дом, не коттедж и не хижина на обрыве – их было бы совсем просто найти. Это бункер. Он весь под землей, полностью скрыт от взгляда, внутри холма.
Утром я пытаюсь описать это место, озеро и холм рядом с ним. Габриэль спрашивает:
– Сможешь нарисовать?
Это я могу. Все наблюдают за тем, как я рисую озеро с двумя плавающими в нем айсбергами. Местность вокруг холмистая; нет ни деревьев, ни кустов, только жухлая трава да голая земля; местами в углублениях лежит снег. Пока я рисую, мне вспоминается, что у дороги, идущей вдоль озера, я видел указатель.
– Ты видишь название этого места? – спрашивает Ван.
Я не знаю, что написано на указателе. Я закрываю глаза и описываю то, что я вижу.
– Слово начинается с В, и оно не очень длинное.
– Это нам здорово поможет, – говорит Несбит. – Там холодно, и оно начинается с В? Значит, чертову тучу мест можно исключить сразу.
– Именно так, спасибо, Несбит, – перебивает его Ван. – Нам нужны карты. Ты умеешь читать карты, Натан?
– Да. И еще кое-что. Я знаю форму этого слова.
– Форму? – Несбит хохочет. – Так чего же ты молчал? Форма слова… в ней-то все и дело.
– Несбит, если ты не в состоянии предложить ничего полезного, сделай милость, помолчи, – Ван поворачивается ко мне. – Форму?
