Надя
— Я ничего им не сказала. — Клиентка с легкой усмешкой смотрела, как адвокат Ерошин аккуратно выкладывает на железный стол СИЗО блокнот и ручки.
— Вот и отлично. — Ерошин раскрыл блокнот. — Сейчас, спасибо американскому кино, все грамотные стали. Я очень рад, что вас представляю, Надежда.
— Верю. — Красавица склонила голову на плечо, будто изучая Дениса Алексеевича — сухого, небольшого росточка человечка с редкими пегими клочками волос на крупном неровном черепе. — Дело у меня громкое, пусть и общественное. Денег вы на мне не заработаете, но репутацию — очень даже.
— Зря вы так, барышня. На репутацию мне работать не надо. — Он продемонстрировал ей ряд фарфоровых коронок. — У меня четырнадцать лет опыта, да и специализация…
— Мне наплевать на ваш опыт, — перебила его клиентка. — Мне важно другое. Вы должны быть согласны с моей линией защиты. Только на этих условиях вы остаетесь моим адвокатом.
— У вас уже есть линия защиты? — осклабился он еще шире — студенточка сама рвется в бой, так что же?
— Да. — Красавица прикрыла опахалом ресниц изумрудные глазищи.
— Отличная новость. — Ерохин занес шариковую ручку над блокнотом. — Но начнем мы все-таки с самого начала.
— Надежда Борисовна Шварц. Двадцать лет.
— Когда вас задержали?
— Два дня назад. Прямо в университете. — Надя повела плечами — воспоминание явно было не из приятных.
— Основание для задержания?
— Подстрекательство к убийству, соучастие, убийство. — Шварц перевела глаза на небольшое окно, забранное решеткой, за которым по яркому летнему небу плыли ватные облачка. — Они нашли чек. Чек на два прорезиненных плаща и две пары резиновых же перчаток из костюмного магазина. Продавец вспомнил меня. Макс и Тася подтвердили, что я давно хотела расправиться со своим отцом. Говорили, что тот хотел меня убить, отравить.
— Это правда? Потому что, если принять эту версию… — Адвокат поднял от бумаг голову в проплешинах.
— Вы меня не слушаете, Денис Алексеевич. Версию я вам изложу сама, и ни о каком покушении на меня там речи не будет.
— Как скажете. — Адвокат хмыкнул про себя — решительная девица. Понятно, почему она кукловодила теми тремя недотепами.
— Важно не это. Убивал Никита, и он, единственный, держится изначальной версии событий. Получалось мое слово против слова Макса с Тасей. — Лицо Шварц замкнулось. — Если бы не вмешалась моя сестра…
— Это как раз не страшно, — покивал адвокат. — Свидетельства родственников — шаткая линия и для защиты, и для обвинения — старые семейные разборки, ревность между сестрами… Хуже то, что ваши друзья, Максим и Таисия, уже договорились с прокуратурой. Им грозит максимум соучастие в убийстве второй степени. Улики, — он заглянул в свои записи, — против них исключительно косвенные: на месте преступления они не появлялись, скрыть следы — к примеру, поставить другие номера на машину — не пытались.
— Что ж, договорились — и отлично. — Надя, откинув голову, тряхнула бронзовой гривой и впервые улыбнулась своему защитнику. — Теперь наша главная цель — чтобы прокуратура разделила два дела — мое и Никитино. Это несложно — им наверняка покажется, что по отдельности нас проще будет засадить за решетку. — Она сделала паузу, в которую адвокат, как и сотни мужчин до него, загляделся на свою подопечную.
