Обнаженная и вдруг застеснявшаяся самой себя, Анаис попыталась прикрыть грудь руками, но Фархад развел их в стороны.
– Не надо прятать их от меня. Я хочу видеть тебя всю. Ты такая красивая. Твои груди – само совершенство. Неужели никто раньше не говорил тебе, как ты прекрасна?
– Я… нет… никто, – бормотала Анаис, к собственному удивлению охваченная такой страстью, что едва могла говорить.
– Тогда мужчины, с которыми ты раньше спала, просто дураки. – Внезапно лицо Фархада сделалось жестким. – Скольким мужчинам ты показывала свое тело, Анаис? Тебе наверняка часто приходилось обнажаться.
Анаис едва не расплакалась – уж очень разительным был контраст между его прикосновениями и его словами.
– Проклятье! Почему надо обязательно все испортить, Фархад? – Она толкнула его в грудь, но он навалился на нее всем телом, придавив к шелковым простыням.
– Это не имеет никакого значения, моя дорогая. Черт возьми, я едва сдерживаю себя.
Он стал покрывать ее поцелуями, шепча при этом, как сильно он в ней нуждается, как ему хочется поскорее войти в нее и погрузиться все глубже, пока его семя не извергнется в нее и она не закричит от сладострастного восторга. Он вскочил и предстал перед ней обнаженным во всей своей мужской красоте. Глаза Анаис расширились, когда она разглядела его сильное гибкое тело и жгуты мускулов, пересекающие грудь. Его бедра были узкими, а ноги сильными и крепкими как дубы. Его плоть была такой большой и толстой от возбуждения, что она снова и снова бросала на нее испуганный взгляд.
– Надеюсь, тебе нравится? – спросил Фархад, слегка усмехнувшись.
Анаис постаралась подавить в себе невесть откуда взявшийся страх. Сейчас она вдруг стала той неопытной девочкой, какой была… много-много лет назад. «Да он просто разорвет меня надвое! – почему-то с ужасом подумала она. И тут же мысленно усмехнулась. – Так вот в какую игру я буду с тобой играть, глупец… Я стану неопытной девочкой… И посмотрю, какой ты на самом деле!»
– Ты разорвешь меня на части, – едва слышно прошептала Анаис.
Фархад разразился громким смехом.
– Я еще никогда не разрывал никого надвое. Ты, конечно, очень маленькая, но, уверяю тебя, женщины испытывают боль только в первый раз. А так как у тебя это уже не в первый раз, ты получишь удовольствие.
Он снова лег на нее – мужская плоть на женскую – и стал неистово целовать. Сжав пальцами соски, он раздвинул ее губы, и его язык слился с ее языком. Просунув руку между их телами, он стал ласкать ее лоно, пока с губ Анаис не сорвался стон. Приподняв ей бедра, он медленно вошел в нее, и ее тело наполнилось болью. Анаис заплакала, не в силах выдержать этой боли. Фархад – эгоистичный, как все мужчины, – решил, что она плачет от счастья.
– Успокойся, дорогая. Я постараюсь продлить это наслаждение как можно дольше. Расслабься, и ты получишь удовольствие.
Прикусив губу, Анаис постаралась сдержать рыдания.
– Остановись! – закричала она.
– Я не могу.
– Ты меня убиваешь!
– О нет, красотка, я тебя ласкаю. И клянусь, слаще тебя я не знал никого в этой жизни.
Девушка удивлялась своим ощущениям и тому, сколь мало слышит ее этот неприятный человек. Она уже не рада была тому, что согласилась такой ценой дать ему свободу.
Крепко держа Анаис в объятиях, Фархад пытался ее успокоить, нежно целовал, гладил по волосам, осторожно проникая внутрь. Острая боль медленно уходила, знакомые ощущения возвращались.
– Я искренне сожалею, прекрасная. Сожалею, что причинил тебе боль. Господи, ты такая маленькая! Никогда в своей жизни я не испытывал такого наслаждения… Приподнимись, дорогая, – прошептал он.
Анаис повиновалась, и он, обхватив руками ее бедра, стал подталкивать ее навстречу своим движениям. Анаис застонала, почувствовав его глубоко в себе. Черты его лица исказились, словно от боли, дыхание стало хриплым и тяжелым. Он уже почти достиг пика, но сдерживал себя, чтобы доставить ей побольше удовольствия. И вдруг что-то случилось с Анаис. Там, где болело, стало легко и приятно, а потом тело наполнилось сладкой негой. Она даже закричала от первого прилива наслаждения. И стала помогать Фархаду, приглашая его излить на нее всю накопившуюся страсть, требуя от него все, что он обещал ей. И Фархад с радостью шел ей навстречу. Его наслаждение было похоже на взрыв. Откинув голову, Фархад закричал, и она почувствовала, как его влага изверглась в ее лоно.
Но она, Анаис, почувствовала лишь прикосновение страсти. И теперь ощущения тускнели и она вновь становилась холодна. О нет, она вовсе не пыталась сопротивляться, более того, она пыталась присоединиться к ощущениям этого человека. Но прикосновения его были столь же наполнены страстью, сколь наполнен медом дырявый кувшин. Он думал лишь о себе. О том, как завоевать свободу. И за это поплатился.
Анаис решительно встала с ложа и одним движением вернула себе платье. Диадема вновь увенчала сложную прическу, а стены шатра растаяли, будто их никогда и не существовало.
Фархад, кусая губы, сидел на полу. Наконец он стал понимать, что проиграл. Ужас приковал его к месту. Ибо сколь ни высоко было самомнение этого человека, но разум все же не покинул его. И он был в силах представить себе, какова будет казнь.
– Ну что ж, человечек. Ты сдержал свое слово – попытался выкупить свою свободу. Увы, в твоем кошеле нашлось столь же мало монет, сколь огня в твоих чреслах. Теперь сдержу слово и я. Эй, малыши, я жду вас!
О нет, Анаис не повысила голоса. Но, повинуясь ее зову, с разных сторон пещеры послышались звуки, которые могли испугать и самого смелого человека. Фархада же они просто превратили в камень – ибо то было оглушительное шуршание песка под огромными телами. Да, стрелок в последнем своем предположении не ошибся – в зал вползли четыре гигантские твари, которые, должно быть, родились змеями многие сотни лет назад. И с тех пор только росли и набирались сил.
– Вот, мои подданные. Этот человечек не сдержал слова, данного вашей Повелительнице. А потому я отдаю его вам. Думаю, вы примерно накажете наглеца…
Анаис договорила и отвернулась к спутникам Фархада. Она не произнесла ни звука, но ее взор был красноречивее любых слов. Повелительница лишь окинула взглядом лица затихших в ужасе воинов. Убедившись же, что никаких слов и вовсе не надо, она столь же безмолвно оседлала свою верную Митгард и покинула пещеру, по-прежнему освещенную самоцветами, что висели на разной высоте и придавали каменным чертогам вид богатого дворца.
О, сияние не погасло ни на миг. И потому старшине мамлюков и его спутникам прекрасно было видно, как огромная змея подбросила вверх Фархада-стрелка, было слышно, как с последним своим криком упал он на камни.
– Аллах всесильный и всевидящий, – прошептал старшина. – Они играют с ним, словно щенки с игрушкой…
Да, это было именно так: огромные змеи были детенышами Митгард – и они просто играли с новой игрушкой. И не их вина, что сила их была слишком велика, а игрушка столь хрупка…
