Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
Фрэнсис Хатчесон30
Люди сами находят причины, по которым им так сложно быть счастливыми. Они видят прошлое лучшим, чем оно было, настоящее худшим, чем оно есть, а будущее представляется им слишком туманным.
Марсель Паньоль31
Если вы не можете убедить их, смутите их.
Гарри Трумэн
Если отбросить в сторону проблему определения, многие согласятся, что достичь счастья не так просто. Как и Эдем, оно от нас ужасно далеко. Спрашивая людей, счастливы ли они, я часто
получал уклончивые и противоречивые ответы. А многие говорили
даже, что их жизнь несчастна. Философы, редко выражавшие оптимистические настроения нашего мира, много писали на щ тему. Анри Торо, например, считал, что «большинство людей проживают свою жизнь в тихом отчаянии», в то время как Жан де ля Брюйер утверждал, что «большинство людей тратят львиную долю жизни на то, чтобы сделать оставшиеся годы несчастными». Поэт Сэмюэль Джонсон тоже был далек от оптимизма, сказав, что «повсюду человеческая жизнь – это состояние, когда много надо выдержать и мало чем можно насладиться». Психиатр Томас Зац сделал еще более мрачное заявление: «Счастье – это воображаемое состояние, которое в прошлом живые приписывали мертвым, а теперь дети приписывают взрослым, а взрослые детям». Кинорежиссер Вуди Аллен облачил свой пессимизм в яркие цвета шутки, сказав: «Человечество стоит на перекрестке, где одна дорога ведет к отчаянию, а другая к полному вымиранию. Так давайте помолимся, чтобы нам хватило мудрости принять правильное решение».
Правы ли они в своих мрачных пророчествах? Или их слова отражают мировоззрение, присущее лишь избранному меньшинству? Не свойствен ли людям определенных профессий – писателям, артистам и т.д., – учитывая их интерес к мимолетности явлений, более пессимистичный взгляд на жизнь? Возможно, что так. Исследования, связанные с вопросом счастья, выявили, что оптимистов не так уж мало, и их нельзя списывать со счетов. В ходе исследований субъективного благополучия (проводившихся в разных странах и субкультурах) большинство опрашиваемых оценили удовлетворенность жизнью выше нуля. Другими словами, люди считали себя скорее счастливыми, чем несчастными.
Конечно, всегда можно усомниться в результатах подобных опросов, поскольку они основаны на субъективной оценке. Когда люди сами оценивают себя, в действие вступают многие сознательные или бессознательные процессы, в результате чего даются искаженные ответы. Например, «фактор социальной желательности» – потребность человека быть принятым себе подобными – может привести к тому, что кто-то преувеличит степень своего счастья, для того чтобы соответствовать общественным стандартам. В таком случае не совсем понятно, действительно ли люди счастливы, или они говорят, что счастливы. Исследователи, пытавшиеся прояснить это, с помощью опросов получали подтверждение ощущения счастья и от всех членов семьи и близких друзей. Однако из собственного опыта анализа анкет для определения настроения я знаю, что большинству людей удается чрезвычайно искусно обманывать окружающих и на работе, и дома.
БЫТЬ СЧАСТЛИВЫМ, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ
Если не принимать во внимание недостатки самооценки, почему полученные результаты столь оптимистичны? Почему люди предпочитают в анкетах счастье несчастью, несмотря на то, что их жизнь сложна? Возможно, это просто механизм выживания. Если мы хотим сохраниться как вид, мы должны избегать изоляции и апатии, к которым приводят отрицательные эмоции. Раздумья и размышления не ведут к эффективным действиям. Напротив, они мешают нам заботиться о себе, обеспечивать жизнь своих семей и служить на благо общества. Поскольку мы социальные существа, сети, которые мы создаем, важны для формирования и сохранения нашего общества. Наш мир лучше всего работает, когда люди могут общаться и вступать друг с другом в социальные отношения. В одиночку человек уязвимее, чем в группе. Принимая во внимание все неприятности, о которых мы говорили, становится ясно, что команда, группа, клан, племя, нация обладают гораздо большей эффективностью, чем один человек.
В 1999 году я побывал в Центральной Африке, где охотился с пигмеями. Это довольно примитивное племя. Мне стало ясно, что их успех как народа во многом зависит от оптимистичного взгляда на жизнь. Чтобы выжить, пигмеи должны полагаться друг на друга. Они вместе охотятся; вместе собирают коренья и фрукты; вместе строят жилье; вместе заботятся о детях. И все это сопровождается добродушным подшучиванием – плодом оптимистического отношения к жизни. По моим наблюдениям, пигмеи – счастливые люди. Они умеют видеть позитивную сторону всего происходящего и любят петь и смеяться. Обычно все проблемы между членами нашей охотничьей группы решались с помощью шуток и смеха. Готовность пигмеев выражать положительные эмоции (и откровенное удовольствие, которое они от этого получают) облегчает разрешение конфликтов в любых ситуациях. Я довольно быстро понял, что если в поселении пигмеев тихо, не слышно счастливого гомона, значит, что-то не так.
Некоторые социальные психологи называют склонность человечества охотнее воспринимать приятную информацию, чем неприятную, «принципом Поллианны». Французское выражение la vie en rose (русский аналог «жизнь в розовом цвете») тоже описывает именно такую модель поведения. Очень часто люди, которых я просил рассказать об их прошлом, рисовали абсолютно идиллическую картину. Однако эта картина довольно быстро рушилась, стоило начать расспрашивать дальше. Циники могли бы сказать, что секрет старых добрых времен – в плохой памяти.
ОТ ЧЕГО ЗАВИСИТ СЧАСТЬЕ
В ходе исследований однояйцевых близнецов ученые пришли к интересному выводу: состояние субъективного благополучия, или то, что мы называем «счастьем», частично передается по наследству. Другими словами, на способность быть счастливым влияет некий генетический фактор, хотя степень его влияния широко варьируется (наивысший зарегистрированный показатель – 50%). Однако каковым бы ни было истинное процентное соотношение, в настоящее время принято считать, что в зависимости от генетически заданных характеристик личности (черт и темперамента) люди склонны быть более или менее счастливыми. С помощью этого фактора наследственности можно объяснить, почему для большинства людей основа счастья сохраняется относительно неизменной на протяжении всей жизни (с некоторыми вариациями изо дня в день или от часа к часу). Темперамент, полученный нами при рождении, по-видимому, играет важную роль в уравнении счастья.
Французский писатель Франсуа де Ларошфуко пришел к тому же выводу и без помощи научных исследований: «Счастье и несчастье одинаково зависят и от темперамента, и от удачи». Значит ли это, что мы можем и не пытаться улучшить наше эмоциональное самочувствие? К счастью, нет! Жизнь не настолько предопределена. Поскольку природа не создала специального гена счастья, генетический фактор – лишь часть картины. Хотя мы и связаны генетически с определенными чертами, эта связь в нашем мозгу не статична, это не неизменное условие. Эволюция и события текущей жизни в значительной степени влияют на нас. То, как мы трактуем обстоятельства нашей жизни (даже под влиянием некоторых биологических факторов), во многом определяет наше ощущение счастья. Большинство ученых, занимавшихся исследованием этого вопроса (в том числе и генетики), пришли к общему мнению, что жизненные обстоятельства оказывают влияние на субъективное благосостояние. Наши чувства, мысли, поведение и поступки в большей мере зависят от нашего воспитания, а также от социальных и культурных факторов. Другими словами, хотя генетика и имеет значение, счастье и несчастье – это приобретаемые навыки. Зачастую от ситуационных факторов зависит, счастливы мы или нет.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
